Наследник Тавриды. Ольга Елисеева
Читать онлайн книгу.
Глубину же упования на Бога обрел в первом бою, под Мачином. Мать честная, вот было дело! Теперь генерал смотрел вокруг себя с усталым спокойствием. Ни чума, ни турки, ни французы не могли его удивить. Изумляло лишь стремление людей все время буянить. Спасу нет, до чего неспокойный народ!
Сам Иван Васильевич уже отвоевался и откуражился. Хотел тишины. Милого хуторка в теплом краю. Дома – полной чаши. Хозяйства. И хозяйки. Денег на усадьбу хватало. Что же до жены, то первая супруга скончалась накануне нашествия Бонапарта. Новой он не завел. А возраст не позволял надеяться ни на что путное. Грустно человеку в одиночку встречать старость.
Впрочем, седина в бороду, бес в ребро. Вот уже третий месяц, стоя у обедни, Сабанеев, вместо того чтобы молиться, таращился в спину жене полкового фельдшера. Ух, и была же это спина! Полная, широкая, с округлыми выпуклостями там, где руки врастают в тело, с круто изогнутой, точно лебяжья шея, поясницей… Пульхерия Яковлевна – так звали небесное создание – воспитывала тучу детей и привечала в доме полковых сирот, для которых сам Иван Васильевич устроил школу.
Занозой всему был ее муж, под пьяную руку бивавший бабу. А коль скоро спирт у полкового фельдшера – первое лекарство, то бесстыжие зенки этого прохвоста всегда оказывались залиты. Маленький, тщедушный, он мог переломиться, стоило супруге опустить ему на хребет свою белую, тяжелую, как крыло усталой птицы, руку. Однако из робости Пульхерия Яковлевна защитить себя не могла. И это ее горестное положение вызывало у генерала особую жалость.
Школа, которую организовал Сабанеев, сблизила их. Фельдшерша привела туда своих обормотов. И стала каждый день носить в большущем узле пироги для всей голодной братии. Вздыхала, гладила детишек по головам, иной раз машинально наводила порядок – то смахнет пыль с доски, то поправит скатерть. Не нарочно, по привычке. Кого-то высморкает, кого-то причешет. И пойдет прочь по улице, колыхая боками под блестящим на солнце, застиранным сатином.
Далеко не с первого раза генерал осмелился заговорить с ней. Так, если встречал, кивал, мол, здравствуй, Пульхерия. А она кланялась, совсем по-деревенски. Будто он барин. Дел в дивизии прорва. В школу не наездишься. Но, приметив, что жена фельдшера забредает туда ближе к обеду, Иван Васильевич зачастил глянуть на подопечных. Как-то раз удостоился пирожка. Угостила его женщина так простодушно, что грех было отказываться.
– А отменно вы стряпаете, мадам, – сказал генерал.
Пульхерия Яковлевна залилась румянцем удовольствия.
– Да что ж, дело нехитрое. Сиротам нравится.
Тут Иван Васильевич подумал, что и он в каком-то смысле сирота, и, наверное, потому ему по вкусу домашняя еда. В первый раз они больше друг с другом слова не молвили. Но потом как-то освоились. Стали пускаться в разговоры.
– Вы откуда, позвольте полюбопытствовать, родом?
– С-под Ярославля мы. Мещанина Загосина дочь. Батюшка мой веревки плел.
– А мой батюшка, видать,