Гражданско-правовое регулирование личных неимущественных отношений, не связанных с имущественными. М. Л. Нохрина
Читать онлайн книгу.
решать вопросы (давать или не давать согласие) об изменении пола, о пересадке искусственных органов и тканей. Правомочие на распоряжение жизнью состоит в возможности подвергать себя значительному риску (например, проведение опасного опыта на здоровом человеке – добровольце) и возможности решить вопрос о прекращении жизни (в том числе путем активной и пассивной эвтаназии)[86]. Объектом личного неимущественного гражданского права на жизнь, по мнению М. Н. Малеиной, является жизнь как высшее благо, возникающее с момента отделения жизнеспособного ребенка от организма матери и продолжающееся в течение функционирования головного мозга[87].
Существование права на жизнь в гражданско-правовом смысле признает также Л. О. Красавчикова. Соглашаясь с тем, что право на жизнь включает в себя возможность решить вопрос о прекращении жизни путем пассивной эвтаназии, она среди возможностей, предос-тавленных субъекту личного неимущественного права на жизнь, на-зывает также правомочия женщины на искусственное оплодотворение и имплантацию эмбриона, а также на искусственное прерывание беременности и стерилизацию[88].
Характеризуя право на жизнь с так называемой негативной стороны – в части требования определенного поведения от обязанных лиц, – Л. О. Красавчикова говорит о воздержании всех окружающих лиц от действий, способных нарушить право управомоченного лица[89]. Аналогичной позиции придерживается и М. Н. Малеина[90].
Трудно, на наш взгляд, согласиться с приведенными точками зрения о существовании указанных правомочий в рамках абсолютного права на жизнь. Так, само название первого указанного М. Н. Малеиной правомочия – правомочия на сохранение жизни (индивидуальности), проявляющегося в возможности самостоятельно решать вопросы об изменении пола, а также о пересадке искусственных органов и тканей, свидетельствует о том, что автор подменяет понятие жизни понятием индивидуальности. Между тем любое правомочие права на жизнь должно обеспечивать сохранение или лишение жизни, иначе обозначение рассматриваемого права как права на жизнь теряет всякий смысл. С этой точки зрения необоснованна позиция и Л. О. Красавчиковой, поскольку непонятно, как связаны с благом жизни субъекта права названные ею правомочия женщины на искусственное оплодотворение и имплантацию эмбриона, а также на искусственное прерывание беременности и стерилизацию[91]. В данном случае речь идет о жизни ребенка, а не о жизни женщины как субъекта рассматриваемого права.
Правоотношения, в рамках которых возможна активная эвтаназия, являются не абсолютными, а относительными, поскольку имеет место требование активного поведения от обязанного лица по совершению действий, приводящих к смерти. Существование такого требования в рамках абсолютных правоотношений не представляется возможным. В рамках абсолютного правоотношения может существовать право лица требовать от всех окружающих
Такой вывод можно сделать из слов М. Н. Малеиной о том, что в случае причинения смерти нарушается право на жизнь (см.:
М. Н. Малеина, признавая само существование указанных правомочий, обоснованно говорит о том, что они не могут охватываться содержанием права на жизнь (см.: Там же. С. 62).