Меня так манит твой чудесный взгляд,

      В твоих глазах кусочки лун горят.

      Нежны прикосновенья и теплы,

      А ласки твои сладостно щедры.

      Когда твой голосок меня зовёт,

      Я забываю гнёт своих забот.

      Несу я на руках тебя в кровать,

      Чтоб долго-долго рядышком лежать.

      Тебя теплей и мягче в мире нет.

      Ты щуришься на лампы тусклый свет…

      Побудь, побудь со мной ещё немножко,

      Роскошная моя красотка Кошка.

      Задумчиво чёрная кошка ложится у ног,

      В глаза твои смотрит, мяукает грустно, как будто

      Тебе говорит: «Постоять за любовь ты не смог»,

      И тянутся вязко и капают солью минуты.

      Трясёшь головой: «Это кошка, и ей невдомёк»…

      И гладишь животное очень уж ласково, нежно.

      В руках твоих нежность скопилась, скопилась не в срок,

      И некуда деть её. Бездна зияет безбрежно.

      Ты знаешь, о чём я. И знаешь, конечно, о ком —

      Кто с той стороны точно так же, но только без кошки

      Сидит на краю этой бездны, и горечи ком

      Застрял в её горле, и пусто в подаренной плошке:

      Погиб тот прекрасный и нежный волшебный цветок,

      Что ты подарил ей весенним чудесным приветом.

      По теме «Любовь и отвага» завален урок.

      И рядом лишь кошка-брюнетка с волос её цветом.

      Неуёмные севера ветры

      Не тревожат её в чащобе.

      Ей и ночью достаточно света,

      Лишь от голода пусто в утробе

      И от грусти, похожей на ярость…

      Она знает: всё может случиться,

      Ей от жизни-то нужно малость:

      Было б где от людей укрыться,

      Да луна чтоб стояла полной…

      Но ночами ей счастье снится…

      Когда дождь, в отголоске молний

      Одинокая бродит волчица.

      Где она растеряла племя,

      Как случилось им разлучиться?

      Или выбрала это бремя

      В одиночку сам волчица?

      В сумрак леса вгрызаясь воем,

      Одинокая плачет волчица,

      С ней луна, и сейчас их двое…

      Но известно – всё может случиться…

      Гоша не прелюбодействует, не раболепствует.

      Гоша делами по самое горло занят,

      до самого крайнего, даже сказать, горлышка,

      донышка каждой собранной, уложенной,

      сданной его бутылки,

      каждой выпитой, тоже сданной.

      Его данные

      не тревожат