Ганнон испытал настоящее восхищение своим копейщиком. Богу оказался крепче, чем тот мог себе представить. Он выдерживал пытки офицера и отвечал на вопросы, только когда больше не мог выносить боль. Каким-то непостижимым образом Богу умудрялся выдавать лишь обрывки нужных тому сведений, а это означало, что его мучитель продолжал над ним измываться. Он с огромным рвением и удовольствием вырывал острыми щипцами ногти Богу. Красноватая сукровица сочилась из буквы «Б» на лбу копейщика, все тело покрывали ожоги. Время от времени офицер вонзал раскаленный прут в обе его раны. Через несколько часов пленника начали оставлять силы, он ослабел от кровотечения и непрекращающейся боли и потерял сознание. Два ведра воды немного привели его в чувство, но недостаточно, чтобы он выдержал еще один допрос. Богу висел на веревках, уронив на грудь голову, точно забытая кукольником марионетка. «Если он доживет до рассвета, это будет настоящим чудом», – с горечью подумал Ганнон. Впрочем, здесь, в подвале, где не было окон, определить, какое сейчас время суток, не представлялось возможным.

      Ганнон понимал, что еще до того, как Богу умрет, ему самому предстоит испытать такие же муки. Железные пруты ждали своего часа; легионеры наблюдали за происходящим; раб был готов переводить. Офицер ушел, пообещав скоро вернуться. Ганнон уже не сомневался, что его судьба решена. Внутри у него все сжалось от страха, заставив забыть о пульсирующей боли в плечах, – по крайней мере, на мгновение. Он уже не чувствовал рук начиная от запястий. Впрочем, это не имело значения. Юноша знал, что скоро умрет и что его последние часы будут наполнены жестокими страданиями. И позором – поскольку он сомневался, что сможет выносить боль так же стойко, как Богу. И почему он не погиб во время сражения? Смерть в бою не так страшна…

      Снаружи послышались шаги, громко заскрипела дверь, и на пороге появился улыбающийся офицер. По спине Ганнона потекли ручейки холодного пота.

      – Так-то лучше. – Офицер похлопал себя по животу. – Я проголодался, точно дикий зверь. Но теперь снова готов приняться за дело.

      Дело? «Ты проклятое чудовище!» – подумал Ганнон.

      Триарии обменялись завистливыми взглядами – никто не предложил им сходить подкрепиться.

      – У нас мало еды, но за подходящую цену можно получить мясо и сыр. – Офицер насмешливо посмотрел на Ганнона. – Представляешь такое?

      – Я не голоден.

      Офицер мерзко рассмеялся и махнул рукой в сторону Богу.

      – И неудивительно. Он всем испортил аппетит. Но ты ведь хочешь пить?

      Во рту у Ганнона так все пересохло, что