«Отличительная черта нашего путешественника, – писал Надеждин, – есть русское, искреннее чувство, изливающееся из глубины души, проникнутой истинным благочестием. Не смеем оскорблять великого мужа Франции подозрением в неискренности: но не можем не заметить, что большая часть его картин отличается одною яркостью колорита, под которою едва ощутительна теплота чувства. Вообще внимание Шатобриана развлекалось между священными воспоминаниями Библии и развалинами древних классических и средних романтических памятников <…> платя дань национальному характеру, он слишком много занимается своею личностью <…> наш русский путешественник, напротив, совершенно забывает себя; он весь восторг, весь благоговение в присутствии совершаемых пред ним таинств <…> Иерусалим был единственною целью его странствования, религиозное чувство главным вождем его!» (Телескоп. 1832. Ч. XI. С. 251–252).

Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 16 т. Т. VIII. С. 449.

Тынянов Ю. Н. Архаисты и новаторы. Л., 1929. С. 340.

Рыскин Е. Н. Из истории пушкинского «Современника». А. Н. Му равьев в «Современнике» // Русская литература. 1961. № 2. С. 196–200.

Отметим, что А. О. Смирнова-Россет в своем «Дневнике» передает совершенно противоположный отзыв: «Андрей Николаевич <…> познакомил невежественную публику с сокровищами православия. Гоголь очень уважал его труд и говорил: «Вот человек, который исполнил долг пред Богом, церковью и своим народом» (Смирнова-Россет А. О. Дневник. Воспоминания. М., 1989. С. 193). В «Знакомстве с русскими поэтами» Муравьев вспоминал о неудавшейся встрече с Гоголем: «Помню, что в последнее мое свидание с Жуковским <…> он мне советовал непременно познакомиться с автором «Мертвых душ» <…> Мне и самому чрезвычайно хотелось ближе с ним сойтись по моему уважению к его необычайному таланту; и Гоголь, с своей стороны, предупрежденный в мою пользу, искал со мною знакомства, но нам не суждено было видеться. Он жил тогда в Москве у благочестивого графа А. П. Толстого в крайнем изнеможении сил и чрезвычайном напряжении духа. Однажды во время моего проезда через Москву Гоголь даже нарочно ко мне приезжал для свидания, но, увидев много экипажей во дворе, не решился взойти в первый раз в дом, где, ему казалось, что встретит много чужих, ибо уже страдал тою душевною болезнью, которая свела его скоро в могилу» (Муравьев А. Н. Знакомство… С. 32). Однако абсолютно доверять дневнику Смирновой-Россет, как и мемуарам Муравьева вряд ли стоит.

Кулиш П. А. Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя, составленные из воспоминаний его друзей и знакомых и из его собственных писем. СПб., 1856. Т. 1. С. 326–327.