Избранные работы по уголовному праву. М. Д. Шаргородский
Читать онлайн книгу.
которые из действия субъекта не вытекали, имеется покушение.
Так, имеются причинная связь и умысел в случае, когда желавший убить легко ранил человека, но тот в дальнейшем погиб во время катастрофы с машиной скорой помощи, в которой его везли в больницу. Здесь, несмотря на наличие умысла на причинение смерти, находящейся в причинной связи с умышленным действием лица, должно быть признано лишь покушение на убийство, так как результат наступил случайно.[219]
Для разрешения вопроса о наличии причинной связи нужно из общей цепи причин и следствий, из общего взаимодействия их взять для изучения лишь ту причину или лишь те причины, которые связаны с результатом виновным отношением субъекта – умыслом или неосторожностью. Подлежит вменению только такой результат, который, не будучи объективно случайным, является следствием действия человека, если при этом имеются необходимые для вменения элементы субъективной виновности – сознание совершаемого и предвидение последствий.
Нужно из большого количества (множества) причин выделять ту или те причины, которые:
1) представляют собой деятельность человека,
2) не случайны,
3) связаны с наступившим результатом виной, т. е. умыслом или неосторожностью.
Это вовсе не значит, что все остальные причины не являются причинами,[220] это значит только, что мы, для того чтобы понять отдельные явления, вырываем их из всеобщей связи и рассматриваем изолированно. Объективная всеобщая связь явлений нам в интересующей нас области не дает всего, что нам необходимо для решения вопроса об уголовно-правовой ответственности.
Было бы неверно весь вопрос о виновности в широком смысле этого слова сводить только к субъективной вине. Объективная и субъективная стороны состава диалектически неотделимы одна от другой. Иной взгляд неизбежно приводит к рассмотрению случайности как чисто субъективной категории. Когда Зигварт пишет, что «содействую ли я тому или другому лишь благодаря случайности, которую нельзя отнести за мой счет, или же это можно приписать мне в заслугу или вину, относительно этого ничего не может решать чисто объективное причинное отношение, которое приписывает мне в незаметных градациях все меньшую и меньшую долю всей причины, тут решает лишь отношение следствия к моему сознательному намерению и расчету»,[221] то это неверно потому, что виновность здесь сводится только к субъективному отношению, между тем уже в признании наличия объективной случайности результата заключено отрицание наличия состава преступления.
Действие человека может быть таково, что если вменяемый человек его умышленно совершил, то уже из этого можно сделать вывод о наличии умысла в отношении результата, так как результат неизбежен. Действие может быть и таким, что умышленное его совершение само по себе еще вовсе не означает умысла в отношении результата, так как для этого действия результат является случайным и может наступить лишь при присоединении дополнительных обстоятельств, которые от данного
Преступные действия обвиняемого, дающие основания прийти к выводу, что они были совершены с целью причинить смерть потерпевшему, должны квалифицироваться как
«Каждый называет причиной только те условия, которые его интересуют», – пишет Köhler (Deutsches Strafrecht. Leipzig, 1917. S. 190).
Не прав также и Трайнин, когда он, возражая Пионтковскому, упрекает его за то, что Пионтковский, «опираясь на учение Энгельса о необходимости и случайности, пытается в объективных свойствах причинения отыскать различие между необходимым и случайным в уголовном праве». Трайнин полагает, что «такой метод, естественно, не может помочь разрешению вопроса» (Соучастие и уголовная ответственность // Сов. госуд. 1940. № 1. С. 60–61). Мы полагаем, что путь, на который стал сейчас Пионтковский, является единственно правильным.