Николай Иванович жил в Кремле, в Потешном дворце, на 2‐м этаже, в бывшей квартире Сталина. ‹…› Мария Степановна Петерсон, вдова расстрелянного коменданта Кремля Рудольфа Петерсона, рассказала Светлане (дочери Н. И. Бухарина. – Д. С.) в ссылке, где они познакомились, что Сталин боялся находиться в этой квартире из‐за ее расположения: она выходила окнами на стену в Александровском саду, где ходил часовой; Сталин боялся, что кто-то может прятаться за деревом сада.

      Я любила бывать в кремлевском кабинете Н. И. Стены были увешаны его картинами. Над диваном – моя любимая небольшая акварель «Эльбрус в закате». Были там чучела разных птиц – охотничьи трофеи Н. И.: огромные орлы с расправленными крыльями, голубоватый сизоворонок, черно-рыженькая горихвостка, сине-сизый сокол-кобчик и богатейшие коллекции бабочек. А на большом письменном столе приютилась на сучке, точно живая, изящная желтовато-бурая ласочка с маленькой головкой и светлым брюшком. Окно с широким подоконником было затянуто сеткой, образуя вольеру: в ней разросся посаженый Н. И. вьющийся плющ и среди зелени резвились и щебетали два небольших пестрых попугайчика-неразлучника.

      Звонок разбудил нас. Я подошла к телефону и услышала три слова: «Сталин. Николая попросите!» «Опять какая-нибудь неприятность», – сказал Николай Иванович и взволнованно взял трубку. Но, оказалось, неприятности вовсе не было. Сталин сказал: «Николай, я тебя поздравляю! Ты и в этом меня переплюнул». Почему «и в этом», Н. И. не спросил, но в чем переплюнул, все-таки поинтересовался. «Хорошая жена, красивая жена, молодая – моложе моей Нади!» Он это говорил, когда Надежды Сергеевны Аллилуевой уже не было в живых.