Наследники Дерсу. Геннадий Александрович Исиков
Читать онлайн книгу.
первенца Витьку, он думал об одном: «Пора пчёлам на волю. Тёплые дни для первого облёта были, а тут как назло: и не выставить пчёл нельзя, опять в рейс уходить, и выставить из омшаника улья – только потревожить пчёл. В пасмурный день они не облетятся, и пропадёт тогда пасека».
Под навесом снял Фёдор с гвоздя резиновый шланг, дёрнул пристывшую дверь омшаника. Крякнув испуганно, она послушно отворилась. Знакомый, настоявшийся за зиму запах рамок с сушью, мёда и пчёл, зимовавших тут, обдал лицо. Словно доктор, по-хозяйски приложив к уху один конец шланга, второй сунул в верхний леток ближайшего улья, в нём пересохшей листвой шелестели крыльями пчёлы. Прослушав остальные семьи, остался доволен. В прошлом году пришлось вынести из омшаника не один улей с погибшими пчёлами. Нынче, видать, только в одном не хватило меда, в нём тревожно шумели. «Выставить надо, а там и подкормить семейку можно, – шептал, – в обиду не дам и силу набрать помогу».
Оставляя глубокие оттиски подошв новых кирзовых сапог на песчаном полу, осторожно, чтобы не потревожить лишний раз пчёл, вышел из омшаника, плотно прикрыл дверь. За небольшим окошечком на двери изнутри виднелся градусник: красная нитка спирта дотянулась до плюсовых отметок, к пятерке. Присев под навесом на крышку улья, пахнущего кедровой древесиной, Фёдор повесил на шею шланг, поглядел на аккуратный штабель сработанных им самим за зиму новых ульев, уткнувшихся в крышу навеса, потянулся за «Беломором», спичками, закурил. «Ничего… мы своё не упустим. Будет цвести липа, и медку возьмём, и отводков добавим».
Пчеловодил Фёдор недавно, два года собирал пасеку, улей к улью, рамку к рамке. По весне добавлял рамок: сей, матка, личинки, плоди пчелиное племя! Столько над ульями простоял, согнувшись, что от одной мысли по широкой спине ломота расходится, а всё одно ещё семейку отвести хочется. Новый улей, крашенный в зелёный, привычный с детства цвет тайги, заселённый новым отводком пчёл, ставил рядышком с другими. Приятельски похлопывал шершавой ладонью по крышке, пересчитывал, чуть шевеля губами, радуясь прибавке.
Сизый дым от папиросы, растворяясь, тянулся вверх сучёной шерстяной куделью. «Распогодится – кого позвать на подмогу? Татьяну?.. Не женское это дело – горбатиться за носилками, пусть за сыном смотрит». Он щелчком послал притухшую папиросу в куст смородины, под которым пряталась последняя льдинка. Повесил шланг на гвоздь в прихожей омшаника до следующей зимы, пошёл по тротуару. Вдоль дорожки тянулся цветник с остатками прошлогодних астр, саженных женой.
После армии Фёдор сам забетонировал дорожку, обил старый, оставшийся от деда домик и летнюю кухню вагонкой, покрасил в зелёную ёлочку, привел двор в порядок.
Из времянки вышла Таня с горкой белья в тазике. Это была кареглазая стройная смуглянка в длинном цветном халате и старой, наспех накинутой шофёрской кожанке. Хозяйственный и сдержанный её Феденька нравился не только ей. Она замечала, как посматривают на него девчата, и втайне гордилась этим. Улыбнулась. В её глазах забегали игривые искорки. Проходя мимо, шаловливо толкнула мужа