Идол, защищайся! Культ образов и иконоборческое насилие в Средние века. Михаил Майзульс
Читать онлайн книгу.
из сердец и во многих случаях – уничтожить[9].
В этой истории есть очень важный момент: иконоборческое разрушение не всегда было стихийным и беспорядочным – часто оно строилось по определенным правилам и даже превращалось в ритуал. Стремясь десакрализовать «папистские» изображения, очистить пространство от этой «скверны» и деморализовать католиков, протестанты нередко совмещали физическое насилие с осмеянием, пародией и игрой. Потому в четвертой части я предлагаю разобраться в логике разрушения и символической механике религиозного бунта, в том, как в культуре Средневековья и раннего Нового времени смех был связан с насилием.
Большая часть практик и эмоций, о которых пойдет речь в этой книге, вовсе не осталась в далеком прошлом, а продолжает жить до сих пор – порой в новых, а порой и в тех же самых формах. В XX и XXI вв. уничтожение портретов и статуй остается одним из привычных методов протеста, катализатором революций и мощным символом свершившихся политических перемен. «В основе иконоборчества, – как емко формулирует историк Олег Воскобойников, – борьба с существующим визуальным порядком, за которым стоят отношения власти – как власти людей над людьми, так и власти идей над умами. Визуальный порядок и отражает отношения, и формирует их»[10].
Одни образы олицетворяют господствующий порядок, другие – волю тех, кто хочет его низвергнуть и заменить другим. Вокруг них кристаллизуются идентичности. За них и с их помощью воюют, убивают и умирают. Как и в прошлые столетия, агрессия против изображений, которые связывают с ненавистным режимом, враждебной страной, чуждой идеологией или конкурирующей группой, часто замешана на осмеянии. А в отношении к образам властителей – со стороны тех, кто их устанавливает или защищает, и тех, кто их критикует и низвергает, – слышны отзвуки религиозного и магического.
Если кто-то рвет портрет правителя или выкалывает ему глаза на фотографии, это покушение обычно воспринимается как большее «святотатство» (или более сильный поступок), чем повреждение надписи с именем первого лица. Изображения в нашем восприятии стоят ближе к изображенному, чем любой текст. Чтобы лучше понять логику тех, кто сегодня в разных концах мира атакует образы, и разобраться в эмоциях, которые мы испытываем, глядя на них или порой оказываясь в их числе, я предлагаю в этой книге обратиться к прошлому – Средневековью и эпохе Реформации, когда уничтожение изображений стало одним из главных методов религиозной борьбы.
Часть I. Образ, культ и насилие
История изображений не сводится к тому, что их вырезают из камня, отливают из металла, пишут красками на доске, собирают из цветных стекол, устанавливают в храме, дворце или посреди площади, а потом разглядывают. Мы обычно сталкиваемся с образами, созданными в прошлые столетия и тысячелетия, в музеях или в пространствах храмов, которые тоже напоминают музеи. В их стенах изображения,
Eire 1989. Как писал Андреас Карлштадт, соратник, а потом оппонент Лютера, изображения распятого Христа заставляют верующих размышлять о том, как его истязали, а не о том, что единственно важно, – почему это произошло (Mikuž 2013. P. 192).
Воскобойников 2022. С. 355. Ср.: Фюрекс 2022. С. 25–26.