Мардоний натянул поводья и спешился. Он проскакал галопом от конца марширующей колонны до начала – того места, где случилась первая остановка и где ручей пересекал местность более засушливую, чем дома. Целые полки растянулись вдоль берега, наполняя водой мехи и бочонки и утоляя жажду. Мардоний знал, что его люди предпочитают быть чистыми. Он завидовал их беззаботности, видя, как они фыркают и отдуваются, смеются и отбрасывают распущенные волосы. Дисциплина заметно ослабла, с тех пор как распространилась весть об отъезде царя. Некоторые вели себя как дети, оставшиеся без присмотра взрослых. Какие бы темные тучи ни нависали над будущим, сейчас люди испытывали что-то вроде приятного головокружения. При этой мысли Мардоний нахмурился. Самый быстрый способ вернуть войско к дисциплине – выпороть нескольких нарушителей. Но возможно, его раздражение проистекало из того же источника. Он тоже чувствовал себя брошенным, хотя радостных чувств это ощущение не вызывало. Мысли, рожденные в его уме, отдавали отступничеством.

      Все изменилось, и ничего не изменилось. Мардоний говорил себе, что у него есть сильная армия. Часть войска Ксеркс отослал по суше, другую погрузил на корабли и отправился домой с сорока тысячами человек. По крайней мере, он оставил «бессмертных», пусть и в жалком состоянии. Никакие оправдания и объяснения не помогут, если Мардоний вернется без победы. Греки должны стать вассалами, иначе его жизнь – и жизнь его сыновей, дочерей и жен – развеется пеплом по ветру. Царь держал в заложниках представителей всех семей. Конечно, они были верны ему! Мардонию было о чем подумать.

      Спешившись, он передал конюху поводья не глядя. В отсутствие Ксеркса слуги установили большой шатер, чтобы военачальник мог встретиться с подчиненными. Благовония, брошенные в золотые жаровни, наполняли воздух сладкими ароматами. Горшочек с мятным отваром, уже готовый к подаче, кипел на медленном огне.

      Мардоний приветствовал Артабаза с подчеркнутой вежливостью и расцеловал его в обе щеки.

      – Добро пожаловать, брат. Есть будешь? Я нахожу, что немного мяты и сладкий пирог снимают усталость в это время дня.

      Солнце садилось, и Мардоний знал, что половина его людей еще не приготовили ужин и даже не расстелили спальные одеяла. Земля здесь была каменистая, а ночи на удивление холодными. Но по крайней мере, им не угрожала сырость.

      – Ты слишком великодушен. Мне больно отказывать тебе, но приходится. У меня есть Гидарнес из «бессмертных» и Масистий, начальник конницы, и оба совершенно бесполезны. Только смотрят на меня и ждут, чтобы я направлял их, где разместить людей, где поставить повозки и животных. Иногда мне кажется, что мы с тобой – отцы для детей.

      Мардоний ничего не сказал, но бровь его поползла вверх. Артабаз был толстым и маленьким, на голову ниже полководца «бессмертных»