Третий танк, всё так же разбрасывая дымовые гранаты, к чему присоединился и радист, перестал убегать и рванул по прямой, выходя им в тыл. Виктор поднял ручку управления горизонтальной наводки и потянул на себя. Тут же послышалось подвывание электропривода, и башня споро начала разворачиваться в сторону последнего противника. Однако тот всё же успел завершить манёвр и выстрелить. Но Нестеров на это даже не обратил внимания, так как «Шестое чувство» хранило молчание.

      Трассер стремительным росчерком преодолел разделяющие их полторы сотни метров и врезался в склон промоины, вздыбив фонтан земли. А затем утробно грохнул, уже глубоко уйдя в грунт. Вот только Виктор и его товарищи этого не видели и не слышали. Обзор в танке не так хорош, как хотелось бы, а в ушах все ещё стоит звон от попадания в башню. Но позицию противника Виктор всё же рассмотрел. И сразу понял, что не успевает развернуть башню.

      – Миша, задний ход и вправо!

      Мехвод молча сорвал машину с места и вывернул руль, уводя машину в поворот. «Бардак» выскочил из промоины и, с пробуксовкой прогрохотав подвеской, вгрызся зубатыми покрышками в землю, окутавшись клубами пыли. Наконец он подпрыгнул на неровности, становясь под углом к противнику. Ствол орудия теперь смотрел в совершенно другую сторону. Виктора вновь обдало могильным холодом, но прилетевший снаряд ударил не в уязвимую корму, а в подставленный борт. Не причинив вреда, он с зубодробильным гулом и визгом ушёл в рикошет.

      Виктор подал ручку вперёд, теперь уже разворачивая башню вправо. Уткин продолжал двигаться задним ходом, удерживая БРДМ под углом, выставив так называемый ромб, ну и помог навестись, чуть довернув корпус.

      – Миша, короткая! – скомандовал Виктор.

      Машина качнулась назад, одновременно Виктор доработал маховиками, выправляя наводку, при этом привычно ощущая своё