Кевин Гарнетт. Азбука самого безбашенного игрока в истории НБА. Дэвид Ритц
Читать онлайн книгу.
а раз они могут получить шанс для тренировочного броска, значит, и я могу получить шанс для тренировочного блока. Когда я видел, как кто-то собирался сделать такой тренировочный бросок, я сразу такой: «А ну-ка пошел отсюда на хер… я тут никому не позволю получить лишнее преимущество». И тогда я стал жестко обрывать эти броски после свистков, буквально вырывая мяч из воздуха, как какой-нибудь поехавший футбольный вратарь. Никаких тебе легких бросков. Не в мою смену!
Впервые я сделал это в свой дебютный сезон в «Миннесоте».
Мы играли против «Пэйсерс», и матч пришлось остановить на несколько минут, чтобы починить счетчик времени на атаку. Реджи Миллер подумал, что, пока мы все ждем возобновления игры, он сможет покидать мячи в корзину. Первый его бросок я смахнул на щит. Он предпринял еще пару попыток. То же самое. Один из судей подошел к нам и попросил прекратить. Он забрал мяч и ушел с ним. Чего я и добивался – нужно было вырвать камень из рук Реджи и не дать ему ни единого шанса разогреться.
Начиная с той игры, я стал так делать регулярно. Это бесило многих игроков. Будто я нарушал некий неписаный кодекс. Помню, как Винс Картер говорил, что, когда парни догадались, что` я делаю, они начали исполнять дичайшие броски, у которых не было шансов стать точными, – просто для того, чтобы поглядеть, как высоко я выпрыгну за мячом. Но теперь все игроки в лиге делают то же, что и я.
Всю свою жизнь я только и делал, что ставил правила под сомнение, и блокирование бросков после свистка – еще один пример тому.
Blue Chips / «Азартная игра»
см. Shaquille O’Neal; Uncut Gems
The Bold and the Beautiful / «Дерзкие и красивые»
Мамой моей Мамы была Бабуля Мил. Она тоже не любила объятий и поцелуев. Как и Мама, не слишком интересовалась готовкой. Она обычно разогревала остатки еды в микроволновке и подавала на стол всякие снэки. Она жила на Уоттс-авеню, самой суровой улице самого сурового гетто в Гринвилле.
«Да не поеду я ни в какой моднявый район, – говорила она. – Никаких здоровых домов мне не надо. Я ни от кого не бегу».
Бабуля Мил была настоящей женщиной. Ее мать и сестры ее матери были в рабстве. Их насиловали. История жизни Бабули Мил была тяжкой. Вот почему она всегда носила ствол. В бакалейную лавку она ходила с пушкой. У бабули все было серьезно – никаких тебе игр. Всегда начеку.
Когда я ездил в гости к Бабуле Мил, мне нужно было вести себя очень тихо примерно с часу дня до четырех. В это время она смотрела свои мыльные оперы. «Дни нашей жизни», «Другой мир», «Санта-Барбара», «Дерзкие и красивые». Она была предельно сосредоточена. Разговаривала с экраном. «Не выходи за него замуж!», «Дитя, ты совершаешь огромную ошибку!», «Держись от нее подальше, если не хочешь неприятностей!» Она могла говорить, я – нет. Во время рекламных пауз она могла очень быстро замутить пару сэндвичей с колбасой. Она разрубала эту хрень напополам, хватала стакан молока, а меня отправляла разогревать свинину с бобами и куском масла сверху. Она учила меня готовить мои первые маленькие блюда.
Бабуля Мил, как и Мама,