Клуб одиноких зомби. Екатерина Савина
Читать онлайн книгу.
было в чем-то другом…
– В другом? – повторил за мной профессор. – Давайте, Олечка, свет Антоновна, будем рассуждать с Вами логически. Возьмем для примера самый простой параметр диагностического исследования измерение температуры в различных органах и тканях. Вы были без сознания, пожаловаться ни на что не могли, а у нас были все основания предположить, что пострадала не только ваша головушка, но и какие-то внутренние органы. Могли запросто быть ушибы селезенки или левой почки, вы ведь на левый бок упали, так?
– Да, – ответила я, – во всяком случае синяк был на левой щеке.
Профессор утвердительно покачал головой так, будто он экзаменовал меня, и я ответила правильно.
– Это что у вас на тумбочке? Термометр? Давайте-ка его сюда.
Я с интересом взяла в руку градусник и подала его Волынскому, ожидая нового, более заковыристого вопроса.
– Скажите мне, голубушка, какая нормальная температура тела?
– Тридцать шесть и шесть, – не задумываясь, ответила я.
– Ну скажем так, от тридцати шести до тридцати семи бить тревогу не стоит. А скажите-ка мне, была ли у вас когда-нибудь повышенная температура тела и какая?
Я чувствовала, что экзамен пока в начальной стадии и самые сложные вопросы профессор оставил напоследок. Я немного напрягла память и вспомнила, что самой высокой была температура тридцать девять и девять десятых градуса, когда я болела гриппом. И, опережая следующий вопрос Волынского, назвала минимальную температуру своего тела, которую мне довелось когда-либо измерить. Она была равна тридцати пяти градусам. Я решила тогда, что лишканула с аспиринчиком.
Юрий Яковлевич снова утвердительно качнул головой, а затем лукаво улыбнулся. Я поняла, что экзамен перешел в следующую стадию.
– Теперь посмотрите на термометр. Видите, им можно измерить температуру тела от тридцати четырех до сорока двух градусов, то есть с большой прикидкой от вашей минимальной и максимальной температуры. Если округлить, то у вас было сорок, сможете себе представить, что происходит с человеком, если у него сорок два?
Я попыталась что-то мимически изобразить на своем лице, но профессор продолжил:
– Вот именно, голубушка, – это лихорадка, бредовое состояние и долго оно продолжаться не может, а добавим еще несколько десятых градуса и кровь свернется, а мозги, скажем так, расплавятся. То есть, произойдут необратимые процессы, это понятно?
– Понятно, – без энтузиазма ответила я.
– А мне до сих пор ничего не понятно, – признался Волынский. – У вас четыре дня назад была зафиксирована в одной области головного мозга именно такая температура – сорок два с копейками, с тенденцией к повышению, а вот, простите, в прямой кишке – сначала тридцать пять, потом тридцать четыре и даже ниже, значительно ниже…
Профессор замолчал, и я поняла, что он готовился задать мне свой главный вопрос.
– Вы, Олечка, свет Антоновна, понимаете,