Японский ресторанчик, который выбрала Кораблева, не блистал ни интерьером, ни качеством обслуживания. Я решила, что Кораблева дома недавно и еще не знает правильных мест.

      Однако, когда принесли исключительно вкусную еду, я поняла, что это я не знаю правильных мест, а она знает.

      – Ты по-прежнему считаешь самым сексуальным мужчиной тореадора из «Кармен» Бизе, а лучшей песней разбитого сердца «Смейся, паяц» в исполнении Пласидо Доминго? И Паваротти тебе по-прежнему не нравится, потому что он вульгарный крашеный крестьянин, хоть и с безупречным голосовым аппаратом?

      Я рассмеялась.

      – Да. А ты, я вижу, больше не увлекаешься грязными мальчиками-панками. Помню, один из них съел собачью какашку и запил стаканом собственной мочи. Ты была в восторге. Боюсь, твоему Джеймсу Гордону такой подвиг не по плечу.

      Мы с Кораблевой потерялись, когда я была замужем за Петровым. Потому, собственно, и потерялись. Петров утверждал, что мои подруги умственно отсталые. А Кораблева просто не могла его видеть и избегала.

      Тогда, когда нам всем было по девятнадцать, мы думали, что можно расстаться с лучшим другом и через месяц завести себе нового лучшего друга. Но оказалось, что так не бывает.

      – Как Петров?

      – Мы развелись пять лет назад.

      – Этого и следовало ожидать. Ужиться с таким тираном не смогли бы ни ты, ни я.

      – А при чем здесь ты? С какой стати тебе пришлось бы с ним уживаться?

      – Ну, теперь дело прошлое, я очень-очень тебе завидовала и ревновала. Ты бросила меня, но в то же время была такая счастливая, вы были такой прекрасной любящей парой. Я думала, если тебе с ним так хорошо, то и мне будет хорошо. Я звонила ему, назначала свидания, но он посылал меня. Именно поэтому наше общение увяло.

      – Он никогда мне ничего не говорил, кроме того, что мои подруги – дуры.

      – Ты сердишься?

      – Ты знаешь, еще вчера рассердилась бы. А сегодня уже нет.

      И я рассказала Кораблевой все, что произошло в моей семейной жизни в последние годы и дни.