Три повести. ЛАРИСА ПОРХУН
Читать онлайн книгу.
на поиск того, как выбраться. Если бы, конечно, я вообще захотела выбираться. Мне было бы не до размышлений об одиночестве вообще и моём, в частности.
А здесь вроде бы и люди, и общение, а я чувствую себя так, будто я совсем-совсем одна. От этих мыслей, настроение у меня резко ползёт вниз. У меня вообще так часто бывает. Вот такие перепады. Только что веселилась и вдруг, бац, всё меняется неуловимо и вот я уже погрузилась в какую-то чёрную меланхолию из которой не видно выхода.
Потом что-то происходит, это может быть что угодно, – неожиданная встреча и какой-нибудь лёгкий, ни к чему не обязывающий разговор, телефонный звонок или просто спонтанное решение свалить к чёрту с алгебры, да ещё в какой-нибудь приятной компании, или просто дождь кончился, да что угодно, и вот уже даже и самой не верится, что совсем недавно мне казалось, что я немедленно задохнусь от злобы и безысходности.
Однажды мама, заметив такое моё состояние, сказала папе, что это нормально в моём трудном, переходном возрасте. И главное, произнесла эти слова шёпотом, как будто она врач, а я тяжелобольная и родные интересуется у неё, сколько я ещё протяну. А папа ей возразил тогда, что возраст в котором я нахожусь, не трудный, а нежный. В смысле, очень ранимый. Несмотря на то, что мы люто ненавидим всех на свете. Я могла бы ответить этим знатокам возрастной психологии, что больше всего у нас претензий к себе, и если уж мы кого-то ненавидим, то в первую очередь, себя.
По крайней мере, ко мне это имеет самое непосредственное отношение, и я почти всё время учусь жить с этим, преодолевая себя. А это невероятно трудно, и сложней всего, что почти никогда не удаётся забыть о том, что всё плохо и расслабиться. Точнее, удаётся, но очень редко. Знаете, чего мне бы хотелось больше всего? Узнать, это пройдёт вообще когда-нибудь или нет? А может это только у меня так? Я знаю, что нет, даже чисто статистически этого не может быть. Но иногда всё же подобные мысли приходят мне в голову. Ну, типа, вдруг, я вообще психически неполноценная? Но говорить об этом я не буду. И не только потому, что не у кого. Просто о таком не говорят.
Это только на классном часе, приглашённый Лилечкой психолог вещает с широкой улыбкой, мол, приходите, мои двери всегда открыты (вообще-то не всегда, а только в рабочие дни, с девяти до четырёх).
А на деле, если даже прийти, – то вместо реальной помощи о том, как сделать так, чтобы каждую минуту тебя не разрывало и не плющило, и чтобы тебе не хотелось время от времени, но с завидной регулярностью замуровать саму себя в какой-нибудь стене или убежать на самый край света, где тебя никто не знает, и ты никого не знаешь, и всем ровным счётом на тебя начхать, – тебе дадут заполнить какую-нибудь идиотскую анкету, ответить на пятьсот вопросов какого-нибудь уродского теста и напоследок угостят отстойной лекцией на тему о том, как важно слышать и принимать себя.
Я знаю, потому что, во-первых, кое-что почитываю, как вы, наверное, уже поняли. А во-вторых, наша отличница Наташка Дёмина ходила, чтобы избавиться, как она говорила от синдрома отличницы, который