Может быть, кажется этим дубам и кленам,

      Липам и вязам, что люди им только снятся:

      Свойственно людям во мраке тонуть зеленом,

      Под шелестящей завесой уединяться

      Или, присев на скамейку на солнцепеке,

      Щеки лучам подставлять после зимней стужи.

      Любят они и кустарник ветвисторогий,

      Даже задумавшись, ловко обходят лужи,

      К ним привыкаешь, в аллеях они гуляют

      Десять лет, двадцать, им нравятся блеск и тени,

      Но непременно куда-то вдруг пропадают,

      Были – и нет, наподобие сновидений.

      От дебаркадера в ночь на пароме,

      Крадучись, медленно мы отошли.

      Кажется, делаясь всё незнакомей,

      Всё непонятней для твердой земли.

      Только что самым высоким из зданий

      Были – и вот нас у пристани нет:

      Стали одним из разрывов, зияний,

      Всё ощутимей и шире просвет.

      Словно внезапно отпал от России

      Пирамидальный, скалистый кусок,

      Подняли якорь и в ночь заскользили,

      Сделали воздуха свежий глоток.

      Дело не в Хельсинки и не в Стокгольме,

      Как поначалу рассчитывал ты,

      Странную, тайную выбрали роль мы

      Призрака, тени, плавучей звезды.

      Мимо пакгаузов, верфей и доков,

      Прочь от привычек, страстей и забот,

      Скорбно, торжественно и одиноко

      В Финский залив, в мировой небосвод.

      А дальше – в укромной каюте, вдвоем,

      В двухместной каюте, увы, без окна,

      Казалось, что мы никуда не плывем,

      Ни с места, – такая была тишина.

      Казалось, что все измерения вдруг

      Исчезли, пространства и времени нет,

      При этом сознаньем владел не испуг,

      А чувство отсутствия зримых примет –

      И зримых, и слышимых: нет ни земли,

      Ни моря, ни неба, мы выпали, нас

      Ни люди, ни птицы найти б не могли,

      Но нам оставалась любовь про запас.

      И мы, безусловно, прибегнули к ней.

      Такого покоя, такой тишины

      Не будет нигде. Ни о чем не жалей,

      Не бойся. И Хельсинки нам не нужны.

      Я вермута сделал глоток

      И вкусом был тронут полынным.

      Как будто, тоске поперек,

      Я встретился с другом старинным.

      Давно