Мозамбик. Иван Бакунин
Читать онлайн книгу.
чего понадобиться, я тебе свистну.
– Ага, – пролепетал Глеб.
Алла и Алевтина были перспективными членами партии. Глеб подумал, что гость прихватил их за кампанию: языками почесать, да обсудить дела партийные и житейские. А что разве современные мужчины совместно не могут ходить в баню с женщинами? Прикрылся простынкой да сиди на полке в парилке лясы точи. С бабами оно как-то бодрее всё же и веселее.
Глеб дошёл до главного здания профилактория и вернулся к бане – вдруг помощь какая нужна. Постучаться? Неудобно. Заглянул в оконце. Алевтина голая выбежала из парилки и отпила из бутылки пива. На левой ягодице её краснела квадратная пятерня гостя. Глеб отпрянул назад. Нет, не лясы они там точат, а блудят. Какой же он был наивный или слишком идейный, что сразу это не понял. Или отгонял от себя грязную мысль. У Алевтины был муж и двое деток, у Аллы муж погиб и имелся сын. Глеб оторопел. Он не знал, сколько прошло времени, когда дверь бани открылась.
– Эй.
Это был гость, завёрнутый в большое белое полотенце на голое розовое пухлое тело. Глеб повернулся к нему.
– Хочешь, на двоих раскатаем девчонок. Уж больно они прыткие и умелые, – предложил партийный вельможа.
Глеб не сразу вышел из оцепенения.
– Нет. Не могу. У меня жена, – сказал он.
Блудливый номенклатурщик странно посмотрел на него и закрыл с хлопком дверь.
Теперь Улыбин думал, что тогда этот чинуша подумал, какой он идиот. И плевать. Такой какой есть – Глеб Улыбин. В ту ночь он о многом передумал. Вспомнилась повесть Трифонова «Дом на набережной». Он её прочитал в толстом журнале с подачи Кати. Смысл сразу не разобрал, так на ощупь только что-то начал понимать. А в ту ночь у бани суть повести стала ему ясна и понятна. Как он сразу не смог это понять? Всё же было на поверхности. Власть, которую символизирует дом на набережной притягивает всякое человеческое говно. Хороший человек никогда не будет стремиться на вершины власти. Неужели – это правда? Не хотелось в это верить. А как же блудливый аппаратчик? Глаза раскрылись. Надо было как-то дальше жить с этим. Как жить? А как раньше жил. Что изменилось-то? Разве может один эпизод в жизни перевернуть, исковеркать судьбу человека? Может, конечно; но это не про Глеба Улыбина. Он мог быть вспыльчивым, эмоциональным, но не до великой степени. Ему же не приходилось делать чего-то ужасного. Обслуживание столичного чина в бане не в счёт, как и агитация за поворот рек. Ошибки бывают у всех. Да и что он мог сделать? Настучать в высшие инстанции? Зачем? Надо просто дальше жить честно и просто, без амбиций. Он вспомнил, что сам никогда не желал себе карьеры – его самого двигали вверх старшие товарищи. Правда, временами он то и дело вспоминал религиозного деда, что расстраивало. А в какие-то моменты напротив внушало надежду. Ведь, если правда за дедом, значит есть что-то после нашей смерти на земле, какая-то форма жизни.
И Глеб Улыбин продолжал, жить, работать уже не так радостно,