Около полудня я вошёл в комнату капитана с прохладительным питьём и лекарствами. Он лежал почти в том же положении, в каком мы его оставили, и казался в одно и то же время ослабевшим и возбуждённым.

      – Джим, – сказал он, – ты один здесь славный малый, и, конечно, помнишь мою доброту. Помнишь, каждый месяц я давал тебе по четыре пенса серебром. А теперь, дружище, сам видишь, в каком я жалком положении. Так вот, Джим, принеси мне стаканчик рому, а?

      – Но доктор… – начал возражать я.

      – Все доктора ничего не понимают, – решительно возразил он. – Да и что может знать здешний доктор о моряках, скажите на милость? Я бывал в странах, где воздух напоминал горячую смолу, мои товарищи валились с ног от жёлтой лихорадки, а земля колыхалась от землетрясения, точно море, – разве доктор знает такие страны? И я жил только ромом. Он был для меня и питьём, и едой, заменял мне семью и всё. Если я не выпью теперь рому, я буду всё равно как старое негодное судно, выброшенное на берег, и кровь моя падёт на тебя, Джим, и на этого душегубца доктора!

      Он откинулся назад с проклятиями.

      – Я ни капли не выпил за сегодняшний день. Этот доктор просто дурак, говорю тебе. Мне мерещатся всякие ужасы. Я вижу одного человека, старину Флинта, вон там, в углу, позади тебя, так же ясно, как если бы это было нарисовано. Я дам тебе золотую гинею, Джим! Гинею за один стаканчик рому!

      Меня оскорбило предложение капитана.

      – Мне не надо ваших денег, кроме тех, что вы должны моему отцу. Я принесу вам один стакан, но только один-единственный!

      Когда я принёс ему ром, он жадно схватил стакан и выпил его до последней капли.

      – О, о! – сказал он. – Так-то получше, честное слово! А что, дружище, говорил доктор, сколько времени мне валяться на этой койке?

      – По крайней мере неделю! – отвечал я.

      – Гром и молния! Целую неделю! – закричал капитан. – Но я не могу ждать так долго: «они» пришлют мне «чёрную метку». Негодяи, наверное, бродят вокруг. Не умели держать своё, а теперь зарятся на чужое! Разве такое поведение достойно моряка, хотел бы я знать? Но меня трудно провести. Я никогда не сорил своими деньгами и терять их не желаю. И я прогоню их отсюда. Меня они не запугают, нет! Не на того напали!

      С этими словами он с усилием поднялся на постели, опираясь на моё плечо так сильно, что я едва не вскрикнул от боли… Но не смог удержаться и упал в прежнее положение.

      – Джим,