Из Галича бежит во мрак княгиня,

      Она строптива и порой мила.

      А князь во мраке пировал с другими,

      Когда сказали, что она ушла.

      – Куда она посмела? – смотрит хмуро,

      И кубок отшвырнув, взирал во тьму,

      Король Венгерский – баловень Амура,

      Притворно посочувствует ему.

      И отшатнется, ярость эту видя,

      И замолчит. Тут шутки так нелепы.

      О как же он любил и ненавидел

      Князь Ярослав, и только мрак и небо

      Над головой и рядом, и какая

      Любовница приблизиться в тот час,

      Когда княгиня, полночь рассекая,

      Уносится, и так сердца стучат.

      А если он погонится за нею,

      Служанка тихо за спиной хрипит.

      И лишь луна выходит все смелее,

      Беглянок в этом мраке осветив.

      Она была свободна и прекрасна,

      Она не терпит этой власти вновь.

      Княгиня, возвращения напрасно

      Ждал грозный князь.

      Но их скрывала ночь.

      Он так гордился, а теперь лютует,

      Погони нет, опять продолжит пир,

      И над собою снова торжествует,

      Он пил за упокой, и много пил.

      – Она мертва, – сказал он детям снова,

      И слушали, вздыхая в этот час.

      А князь непобедимый и суровый

      Все почуял, как сердца детей стучат.

      И завтра будет на пиру другая,

      Княгиня Ольга канула во тьму.

      И лишь луна, во мраке догорая.

      Светила ей, насмешливо к нему

      Вошла в покои, резко отвернулся,

      Забылся князь, и покачнулся мир.

      Но он очнулся, снова он очнулся

      И солнце ослепительно над ним.

      Еще он будет пировать, воюя,

      Он будет воевать, пируя вновь.

      И он княгиней сделает другую,

      И проклянет забытую любовь.

      Ее следы растаяли во мраке,

      И только тень по гридне промелькнет.

      И вот тогда, совсем не помня драмы,

      Он снова кубок резко отшвырнет.