В стороне от станционного домика, едва прикрытое тенью старого полуистлевшего платана, и находилось это маленькое, на десяток могил кладбище бывших служителей железной дороги. Старуха – стрелочница, в крови которой подозревался целый интернационал, была одета по всей форме, не смотря на жару и одиночество. Она провела Алексея Петровича между могилами к самому платану и указала на деревянный крест с хорошо сохранившейся надписью: «Прасковья Фёдоровна Соколова 1930 год»

      Алексей Петрович принёс с собой лопату и ящик с инструментами. Стрелочница, указав могилу, ушла. Возница, напоив свою худосочную кобылу, тоже скрылся от жары в сторожке. Где-то вдали загудел тепловоз и постепенно стал вырастать из-за горизонта и вытягиваться вперёд длинной чёрной лентой…

      Алексей Петрович не слишком ловко и умело поправил покосившийся крест и попытался соорудить холмик над могилой, совсем сравнявшейся с землёй. Это у него получилось не сразу: вокруг были только песок и камни, они рассыпались прямо под лопатой. Наконец, работа была закончена, старик опустился прямо на горячую землю, прижался спиной к толстому платану. Он смотрел на крест и тихо покачивал головой.

      – Ну, вот… – вдруг тихо сказал он вслух – Вот такие дела, мать… Олю я в Краснодаре похоронил. Всем в жизни ей обязан, из приюта забрала, во всём себе отказывала, а нас с Кешкой вырастила, выучила… Сколько раз её хорошие мужики замуж звали – всем отказывала, боялась, что нам её заботы не хватит… Прожила она восемьдесят лет и всю жизнь тебя искала. А съездить к тебе не успела… Кеша погиб на войне, в Ростове он…

      Старик опять надолго замолчал, потом так же тихо и грустно спросил:

      – Почему же ты нас не нашла, мать?

      Он не сразу смог подняться с земли, подобрал лопату, инструменты и пошёл, обходя могилы, как всегда, сильно сутулясь. Но вдруг остановился, вернулся назад, отложив лопату, похлопал себя по карманам, но ничего подходящего не нашёл кроме колбочки с валидолом. Аккуратно извлёк из неё таблетки и положил их обратно в нагрудный карман. Потом нагнулся, насыпал сухую песчаную пыль с могилы матери в пустую колбочку, и уже не оглядываясь, зашагал в сторону сторожки.