Новак Джокович – герой тенниса и лицо Сербии. Крис Бауэрс
Читать онлайн книгу.
взрослому сознанию примешивать к воспоминаниям свои нынешние чувства. Он говорил именно о том, что происходило в то время. Если к его словам и примешивались эмоции, то, скорее всего, это была радость школьника, которому удалось отвертеться от уроков.
Репортер CBS Боб Саймон спрашивал Джоковича, не ощущал ли он растерянности. «Ощущал первые пару недель, – ответил тот. – Из-за бомбардировок первые два с половиной месяца мы вскакивали часа в два – три ночи. Но эти дни я стараюсь вспоминать очень светло и позитивно. Нас не гоняли в школу, я больше играл в теннис. Это закалило нас, пробудило в нас жажду успеха».
Его тренер Елена Генчич, которая в свое время пережила германские и британские бомбардировки и надеялась больше никогда не услышать вой сирен, старалась продолжать теннисное образование подопечного, несмотря на хаос вокруг. Генчич была видной фигурой в сербском мире тенниса, она могла прийти на любой корт и получить разрешение играть на нем, поэтому она беспрестанно искала безопасные корты. «Однажды утром я позвонила Новаку, – вспоминает она, – и сказала, что напротив одних кортов есть военный госпиталь. Я объяснила, что госпиталь, скорее всего, бомбить не будут, тем более что вокруг уже все разбомбили. Каждую ночь для бомбардировки выбирали новый объект, так что после того, как по какому-нибудь месту отбомбились, тренироваться там можно было без опасений. Как-то я ошиблась в расчетах: разбомбили то место, где мы тренировались накануне. Мы постоянно меняли клубы. Однажды мы даже подумывали отправиться на тренировку в клуб на другом берегу Дуная, но не решились: мост могли разбомбить, и тогда мы не смогли бы вернуться. Всем нам было очень страшно, еды почти не оставалось, мы голодали, и Новак часто тренировался, даже не поев как следует».
У Аны Иванович, ровесницы Джоковича, посещавшей пиццерию его родителей в Копаонике с четырех лет (ее отец и дядя Джоковича Горан вместе учились в школе), сохранились похожие воспоминания: «Это было очень трудное время не только для нас, детей, но и для всей страны. Девяностые вообще были тяжелыми, экономика на нуле, и я помню, бомбардировки начались 24 марта, в день рождения моей двоюродной сестры, так что она страшно расстроилась, потому что никакого праздника не получилось – всем пришлось бежать в бомбоубежище. Первые несколько недель мы не тренировались, поскольку не знали, чего ожидать, поэтому сидели дома, но позже, когда умолкали сирены и опасность исчезала, начинали понемногу тренироваться. Чаще всего по утрам, с шести до восьми или с семи до девяти. Мы старались вести обычную жизнь, конечно, как могли. Помню, ближе к концу бомбардировок для игроков младше 12 лет организовали турнир и даже ввели правило: если во время игры вдруг завыли сирены, матчи надо закончить, но новых уже не начинать! Во время моих матчей сирены не выли ни разу, вернее, только один раз, когда я смотрела чужую игру».
Иванович рассказывает, как они с Джоковичем