Саван алой розы. Анастасия Логинова
Читать онлайн книгу.
вопроса. У него всегда плохо выходило скрывать мысли. И все-таки откровенничать с Воробьевым по поводу Соболевых он не собирался – сейчас, по крайней мере.
– Вы по делу, Воробьев? Или посплетничать заглянули? – добавил он в голос железных ноток.
Воробьев тотчас пошел на попятную: поправил очки, и теперь стало очевидно, что коллега не столько грозен, сколько растерян.
– Александра Васильевна вчера обмолвилась о неких дневниках, которые вела ее мать, – объяснился он, – вам что-то известно об этом?
Кошкин промолчал, глядя на него тяжело и испытующе.
Опыта в допросах у Воробьева явно было поменьше, потому он сбился и растерялся еще больше. Неловко кашлянул, снова поправил очки и объяснился снова:
– Степан Егорович, видите ли, если эти дневники и правда существуют, в них ведь может обнаружиться что-то, что приведет нас к разгадке.
Кошкин с деланой утомленностью вздохнул:
– Вы только за этим пришли, Воробьев, или у вас есть что-то по исследованию почерка покойной?
– Да, есть конечно… – Воробьев спохватился и подскочил к Кошкину, разворачивая перед ним свою папку. – Однако ничего интересного: с высокой степенью вероятности надпись кровью на стене сделала сама вдова Соболева.
Он разложил перед Кошкин фотокарточки с черными буквами, выведенными на шершавой стене. «Меня убиват Г…» – снова прочел Кошкин, гадая, что бы это значило. Но Воробьев времени на раздумья не дал. Подсунул подшивку с письмами Аллы Соболевой, и, показывая тупым концом карандаша, принялся объяснять:
– Особенно на первом слове «Меня» очень хорошо заметно, что писал один и тот же человек. Видите? Соотношение заглавной «М» к строчным буквам такое же, как в письмах. А «я» так и вовсе аналогичная. Это несомненно писала сама вдова!
– Это я и без вас вижу, Воробьев, – отмахнулся Кошкин. – Скажите лучше, вот это «Г…», что в конце, тоже она написала? Или следом кто пришел и дописал, ее же пальцем?
– Что ж… должен заметить, это не просто «Г..» – за нею определенно идет литтера «у». Дальше неразборчиво, но с огромной вероятностью, вдова написала «Гу…». – Воробьев снова начал показывать на строчки в письмах. – Видите? Здесь и здесь – такие же точно «у». И вот еще что – обязан обратить ваше внимание – нажим при написании этих двух букв был ровно такой же, как и при написании предыдущих. Такая же толщина, такой же наклон. Время написания, я практически уверен, тоже одно.
– Хотите сказать, Кирилл Андреевич, это «Гу…» Соболева писала не в последние мгновения жизни, а вполне намеренно оборвал их вот так?.. Намеренно не стала дописывать?
– Полагаю, что да, – вкрадчиво кивнул Воробьев.
Кошкин крепко задумался.
– Вдова опасалась, что, уже после ее смерти, в садовницкую кто-то вошел бы и уничтожил надпись, если бы та его выдавала, – вслух пробормотал Кошкин. – Но это «Гу…», видать, убийцу не выдавало совершенно – потому она не опасалась. Что же тогда Алла Соболева хотела сказать этим «Гу…»? Кирилл Андреевич, позвольте, вы уверенны, что часть