Мирона приняли на работу, о которой он мог только мечтать. Ему поручили вести в комендатуре делопроизводство: переводить с русского документы, личные дела, составлять протоколы допросов, переводить приказы – одним словом быть в курсе всего того, что происходило в стане врага. Всю нужную информацию он аккуратно по рации Розаны отправлял в центр.

      Имея на руках уже аусвайс работника комендатуры, Мирон мог беспрепятственно разъезжать повсюду и даже выезжать за пределы города.

      Скоро они получили сведения, что части Красной армии перешли в наступление в ростовском направлении с целью вернуть город обратно. Об этом свидетельствовали признаки эвакуации в комендатуре. Мирону было неоднозначно объявлено, что немцы уведут его с ним. Об этом было доложено в центр и оттуда поступило «добро», а это значило, что они должны были с Розаной расстаться.

      – Приказы не обсуждаются, – строго заявил Мирон.

      – Знаю, – ответила грустно Розана.

      Мирон пристально посмотрел ей в глаза.

      – Ты что то от меня скрываешь.

      – Мирон! Я беременна, – опешила она.

      Они оба присели. От этой внезапной новости Мирон на некоторое время обомлел. В голове он прокручивал варианты выхода из создавшегося положения, но ничего путного в мозгу не возникало. Любое решение тут же блокировалось однозначным приказом из центра.

      – Когда тебе рожать?

      – В мае уже сорок второго, – тихо ответила Розана и успокаивающе добавила, – я рожу тебе мальчика.

      Мирон ухватился за голову. Во всю бушует большая война и ещё неизвестно что произойдёт в мае следующего года и Бог знает, где окажется к этому времени он сам?

      Мирон поднял голову и с тоской посмотрел на Розану.

      – Я найду тебя, – только и смог произнести он, хотя и понял, что видит её в последний раз.

      – Ни война, ни даже смерть не в силах разлучить нас, если я ношу под сердцем плод нашей любви, – будто читая мысли возлюбленного, произнесла Розана.

      29 Ноября 1941 года после упорных боёв Красная армия освободила Ростов от немецких захватчиков. Это почти совпало с советским контрнаступлением под Москвой, и эти два события навсегда похоронили идеи немецкого блицкрига.

      А Мирон уходил с немцами всё дальше на Запад, с каждым шагом всё больше удалялся от родных берегов.