То блещущее пламя, чьим пыланьем

      Когда-то путь любви мне был открыт,

      Сжигает так, что, если воспарит

      Душа вослед Аморовым призваньям,

      Слабеет воля под его сияньем

      И слепнут очи, сразу отгорит

      Мой должный пыл, подавлен и разбит,

      Я становлюсь бесчувственным созданьем.

      Пока я в замешательстве таком,

      Смеются над моим нелепым видом,

      А кто вздохнет порою, сострадая.

      Так, значит, эта страсть, которой жгом,

      Вскрывает всё, что полагал я скрытым,

      Меня свободы начисто лишая.

      Зрачки мои не в силах воспринять

      Любовный свет, что искры испускает

      В глаза мои и в сердце проникает,

      Оставив в нем, Амор, твою печать —

      Как образ той, от коей мне страдать,

      Так и того, кто мной повелевает,

      И боль меня всего одолевает,

      Как вижу я мадонны благодать.

      Так, супротив желания и воли,

      В присутствии ее я должен сразу

      Куда-то отводить глаза свои.

      О тягостный удел, причина боли:

      На ту, что так всегда желанна глазу,

      Взглянуть не смею от своей любви!

      Взгляни я на прекрасных два зрачка —

      Пылает сердце в их огне желанном

      И в душу мне таинственным чеканом

      Вбивается их образ на века.

      Мой господин, другого огонька

      Не шли мне, рая не сули обманом,

      Сей пламень мне – отрадой и тираном,

      Спасенье в нем, и гибель с ним близка.

      Прошу я, лук свой отложи разящий,

      Довольно, что я пленник этих глаз

      И что твои нерасторжимы путы.

      Пока ты всё прекраснее и слаще

      Мне делаешь ее, как вот сейчас,

      Лишь смерть меня спасет от пытки лютой.

      Великий пыл любовного желанья

      Зажег мне сердце юное и точит,

      И всё сильнее в нем день ото дня;

      Продлится до конца существованья,

      Иные страсти гонит из меня

      И правит мною всюду как захочет.

      . . . . . . . .

      Мне не под силу, как направлю взгляд

      На розы-губы, на глаза-светила,

      На лик и кудри золотые милой,

      Что на земле мне дарит рай услад,

      Умом постигнуть, знать я был бы рад,

      Что в ней чудесней, что меня пленило:

      Стать ангелицы дивной, легкокрылой

      Иль смех, чьи ноты сладостно звучат.

      Когда искрятся эти звезды светом

      И днем как будто меркнут небеса,

      Весь дольний мир в улыбке расцветет.

      К ним сердцем устремляюсь, и при этом

      Во мне преображенья чудеса,

      Я на земле вкушаю райский плод.

      Улыбка и чарующее слово,

      Кудрей сплетенье, где мой взор увяз,

      И руки, что меня сто тысяч раз

      Убили