Резервный день. Рахиль Гуревич
Читать онлайн книгу.
меня возненавидел, стал обзывать и толкать. Злата стала толкаться даже в зале, в строю, на глазах у тренера. А в раздевалке – выключать свет. Подговорит девочек—они выбегут из раздевалки, а я одна – в темноте! Моллюск только обзывался. Он был хилый, худой, «соплёй перешибёшь», как говорила моя мама, но и его острые кулачки оставляли синяки на моих предплечьях.
По всей видимости, и тренер стала хуже ко мне относиться. Во всяком случае, опорный прыжок и сальто с опорой на одну и две руки я делала теперь не первая, а после Златы. Раньше я везде была первая: и в строю, во время разминки, и на всех элементах.
После злополучных чипсов лучшей из девочек стала Злата. Да, если честно, она и была лучшей. Злата на гимнастику вообще с трёх лет ходила и считалась самой способной. Мама говорит, что в спорте больше шансов у простых людей, что народные гены − сильные и выносливые. Злата – дочка парикмахерши, отца она и не знает. Наверное, это и есть народные гены?
6 Злата
Злата росла в парикмахерской. («Сын полка», − говорила о Злате моя мама.) Парикмахерская так и называется – «Старая», она в центре города, на проспекте Красной Армии, за домами Оболтусов, за нашим домом, там, где – спонтанный цветочный рынок, который папа раньше «оберегал», наказывая полицейских, жаждущих получить с торговок мзду. (Теперь это не папина прерогатива, а жаль: цены на цветы выросли). В отличие от цветочного рынка, в Старой парикмахерской цены всегда были дорогие. А «химия» и «краска» у Златиной мамы стоит столько же сколько в Москве. Мама Златы—хороший мастер, виртуоз, «золотая расчёска», но она… странная. Злата говорила, что её мама – толкинистка, но это напоминало мне толокнянку, и больше ни о чём не говорило. Ещё все знали, что мама Златы – «немножко пьяная». Забирая Злату, подруги её мамы так и объясняли тренеру: «Немножко пьяная. Мы заберём. Не бросать же ребёнка». Они и на спектакли Злату водили в ДК, и на «ёлки», и в церковь, а в школу с первого класса Злата с Максом ездила. Сейчас, давно уже, Златина мама пить бросила. Но Злата и раньше ничуть не стыдилась мамы:
−Если чуть-чуть не хряпнет, стричь не может, −Злата так всем и объясняла, кто о её маме спрашивал.
Злату знали все: и мирошевчане, и дачники, и постоянные из года-в-год паломники-туристы. Рядом с парикмахерской была площадка с песочницей, на которой с грудного возраста Злата целый день паслась, как коза на поляне. Тренер по гимнастике её, трёхлетнюю, в песочнице и разглядела. Над Златой никто не трясся, никто ничем её не загружал, никто не бегал во дворец спорта записывать на гимнастику, никто не таскал её на собеседование в гимназию. Директор, и учителя, и секретарь в Старой парикмахерской – постоянные клиенты. В парикмахерской со Златой провели «собеседование», там же и документы для школы приняли. Медицинскую карту Злата в школу только в классе третьем притащила – сама прошла врачей в больничке и постепенно сделала все необходимые прививки, которые ей до школы никто не делал. Школьная медсестра тоже стриглась в Старой парикмахерской