100 лет современного искусства Петербурга. 1910 – 2010-е. Екатерина Андреева

Читать онлайн книгу.

100 лет современного искусства Петербурга. 1910 – 2010-е - Екатерина Андреева


Скачать книгу
новейшей перестройки мира, то алогический авангардный космизм в варианте Матюшина–Хармса–Стерлигова указывает на другой аспект: на всегда пребывающее в «теперь/нетеперь» и не терпящее никакого силового улучшения мироустройство, к пониманию которого мы еще только приближаемся, совершенствуя себя как воспринимающий организм. Здесь в броске этого парадокса впервые проявляется экологическое начало в понимании и культуры, и социальной жизни.

      Именно алогизм как принцип мышления приводит Матюшина к очень важному для второй половины ХХ века представлению о том, что универсальное понимание возможно только на основе взаимопонимания. Еще в 1915 году он, размышляя о том, как Солнце и в другую сторону тоже посылает лучи, писал:

      Солнце. Люди знают только его блеск и свет, а что оно чувствует и думает, переживает, не приходит даже в голову. Глядя на освещенный затылок финна, думаю, что, может быть, Солнце в момент своего света и не думает ни одного мгновения о своем блеске. Тайна сокрытия знака – знак видимый – уплотненный пониманием.

      Раскрепощать от уплотнения такое – значит вносить в мир самое ценное.

      …Даже видимое понимается вполовину, а о скрытом в теле никто и не думает.

      Оно не в блеске и тепле, оно в Другом! …За оболочкой северной финской кирхи воспринимаю исходящий огонь возрождения, причастия новой мысли и жизни. Чувствую бедных, набожных финнов, тихо, по-звериному чистой душой принимающих частицу этого чуда9.

      Не только финская природа, Карельский перешеек и Ингерманландия, но и финский язык, немного знакомый петербуржским авангардистам и в том числе Матюшину и Гуро, благодаря и городской, и особенно дачной жизни, влияет на формирование «органической концепции». Звучание языка, напоминающее природные шумы и звуки, которые исследовали позднее в ГИНХУКе, становится акустической фактурой заумной поэзии Гуро10. Гуро записывает словами заумного языка, как нотами, голоса сосен и плеск волны. Она употребляет, вычитая, прибавляя или заменяя буквы, звучащий как птичий язык простейший набор русских (шуят – шумят) и финских слов, слышанных от «бедных набожных финнов»: тио (tie – дорога, tyӧ – работа), хей и тере (terve – привет), лалла (laulaa – петь). Самые первые впечатления от финского языка открывают его принцип действия через описание, а не обозначение понятий. Строфы «Калевалы», руны, сохранившие дыхание древности, которым Гуро подражала, усиливались непосредственным воздействием пришедшего из архаики живого языка, короткие простые слова которого, называющие основные части мира (maa – земля или страна, kuu – месяц, небесный и календарный, puu – дерево), звучат космическими позывными11. Новые слова образуются в комбинациях-описаниях: например, сад – это деревья в ограде: puutarhu. В топологическом финском заумь из абстрактного понятия превращалась в пространственную категорию – расположенного за пределами ума и отсюда – бескрайнего, как, собственно, и описывал заумный язык Хлебников,


Скачать книгу

<p>9</p>

Матюшин М. О четвертом измерении // Матюшин М. Творческий путь художника: Автомонография. Коломна, 2011. С. 210–211.

<p>10</p>

Об отражении заумной поэзии Гуро, основанной на имитации финского и природных шумов в творчестве И. Зданевича, Б. Эндера и А. Туфанова см.: Никольская Т. Л. Авангард и окрестности. СПб., 2002. С. 65, 179–180. О Туфанове и Матюшине см. также: Тильберг М. Цветная вселенная… С. 292–294.

<p>11</p>

О влиянии «Калевалы» на поэзию Гуро см.: Ljunggren, Anna. Introduction I: Elena Guro’s Literary Prehistory // Elena Guro. Selected Writings from the Archives / Ed. by Ljunggren Anna & Gourjanova Nina. Stockholm, 1995. P. 14.