Восходящие вихри ложных версий. Сергей Семипядный
Читать онлайн книгу.
и Срезнев, довольные, что рана оказалась не особенно опасной – ведь было даже признано возможным травмированного не госпитализировать, – стояли около него, злые эти слезы в любую секунду могли прорваться сквозь стиснутые веки Павлика.
Перспективы – принадлежность будущего. Утратив возможность материализации, мечтами они уже не становятся, они умирают. Надежды Павлика рухнули, с внезапным шумом и некрасиво до нелепости. Как обрушиваются со стен неприжившиеся вешалки. И если бы не ослабляющие эмоции, шумовой тугомотиной заполнившие упрятанную в марлевый кокон голову, Павлик уже сейчас, не возвышаясь до всечеловеческих масштабов мышления, поискал бы материальную основу будущего существования.
Виды бытия личности, пропущенные сквозь ушко отношений личной зависимости, далеко не всегда обретают цвета космической значительности, тёмной либо светлой. Будь даже отношения эти подлинно внутренними и до некоторой степени интимными. А если же в минуту решительную кто-то, имеющий на то основание, способен признать их не иными суть отношениями, как теми, которые с неприятной резкостью аттестуют в качестве денежно-торгашеских, то и говорить не о чём.
И можно с маниакальным тщанием хоронить глубинные структуры человека. Навал отказов может быть добросовестно внушительным. Всё равно ментальные силы, как правило, продолжают подспудно рефлектировать и изощряться в умствованиях, испуская едкий дымок привычных, направленных вовне мыслительных реакций. Текучий, но плотный их запах способен обрести – в беспощадных условиях ситуационного момента – вкус яда азиатского крайта.
Звонок в дверь выхватывает Павлика из забытья. Павлик, существо инстинкта (рефлекса ли), дёрнулся и едва не застонал от навалившейся на голову боли и бессердечно присоединившихся к ней недавних переживаний. Из пространства отрицательных и разрушительных мыслей голову уже не извлечь, однако если не двигаться, бдительность болезненных ощущений должна снизиться.
Надежда на спасительную неподвижность не оправдалась. Звонок прозвучал повторно, но звуков, которые спешили бы сопроводить устремлённые к двери шаги, не объявилось.
Павлик встал и побрёл открывать.
За дверью обнаружился мальчишка беспризорного вида.
– Чё не открываешь-то? Звоню, звоню… Делать мне больше нечего!
– Вот и я хотел спросить, чего ты, гадёныш, названиваешь! – зарычал Павлик, и новая волна злости взметнулась на уровень больной головы.
Павлик потянулся, чтобы ухватить «гадёныша» за куртку, готовый, кажется, скомкать его между ладонями своих ручищ да и зашвырнуть подальше от дверного звонка.
Но парнишка ловко отскочил в сторону и закричал:
– Грабли свои убери! Я по делу! Я послание принёс!
Непривычное слово «послание». Членораздельные элементы человеческой произносимой речи не спешат оформляться узнаваемыми понятиями.
– Какое ещё послание?
Мальчик потрясает свёрнутым вчетверо листком бумаги.
– Вот. Не видишь?
– Давай.
Павлик