Визит к архивариусу. Исторический роман в двух книгах. Лев Аскеров
Читать онлайн книгу.
Завидев арбу и идущего рядом с ней Ага Рагима, державшего за гриву одну из лошадей, он бросил ложку и стремглав кинулся к нему навстречу.
– Балаш! Поросенок! – вскрикнул ему вслед, обрызганный вареньем Якутин.
А мальчик, остановившись в нескольких шагах от рыбака, замер и, вытаращив глазенки, не мигая, заворожено уставился ему в лицо. Ага Рагиму, аж, стало не по себе. «Неужели зов крови?» – промелькнуло в голове.
– Здравствуй, мальчик! Как зовут тебя? – спросил он.
А мальчик, не отрывая глаз от лица его, продолжал молчать.
– Ай-яй-яй! Как невежливо! – кивнув рыбаку, с увещевающей укоризной выговорил подошедший Николай.
– Этого проказника зовут Балаш, – показывая на свою белую майку с каплями варенья, сказал Якутин.
– Салам, ами10, – наконец пролепетал он, опять-таки не отводя глаз от него, что явно смущало рыбака.
И вдруг вскинув указательный пальчик, спросил:
– Что это у тебя за шапка такая?
Таких мальчик ни у кого и никогда не видел. Это была смелая вещица. Он вещи, как и людей, по малопонятным и только им придуманным признакам, делил на смелые и трусливые, добрые и вредные. Вот тарелка, например. Она добрая, но трусливая. Боится упасть и разбиться. А половник и ложка вредные. Иногда они, правда, бывают хорошие…
Значит, это не кровь узнала кровь. Пацаненка, догадался рыбак, поверг в изумление его головной убор.
– Это шапка – зюйдвестка… Ее носят капитаны морей и океанов. Я тебе о них рассказывал, – стал объяснять Якутин.
– Так тебе нравится моя шапка? – хмыкнул Ага Рагим и, стянув ее с себя, протянул ему.
Мальчик зарылся в нее лицом. Она точно смелая вещь. И пахнет по-особенному. Даже не пахнет, а дышит. И, зажмурившись, малыш сказал:
– Она как живая.
– Это гилавар11 в ней спит. Ветер такой. Послушай… Слышишь? Ворочается и ворчит.
– Ворчит, – соглашается мальчик.
– Потому что недоволен. Он любит дразнить море. А я не разрешаю. Здесь его держу. А когда нужно, встряхну зюйдвестку – и он вылетает на волю. Как расшалится, я его снова сюда.
– Как дразнит?
– Играет с ним. Щекочет. Когда тебя щекочут, ты дрыгаешь ногами, хохочешь. А море так расхохочется, что нам, рыбакам, не до смеха.
– Выпусти его. Он меня не слушает.
– Здесь нельзя, – убеждает Ага Рагим мальчика. – Гилавар только у моря может жить. В Балаханах он погибнет. В мазуте завязнет. Задохнется среди этих вышек… Приедешь ко мне, там, у моря, сам выпустишь его погулять.
Степь дышала парным молоком. Ее дыхание стлалось по-над сизой полынью и по-над темными кустами колючек. Не остывший за ночь песок пах теплым коровьим выменем. От сельских домишек, плывших вместе с дымкой в едва мерцающую синеву занимающегося рассвета, неслись очумело ликующие крики петухов. Они всегда так заразительно радостны. Так, черт возьми, будоражат, что мысли об усталости, отдыхе и сне начисто исчезают. «Вдохновенная птица», – запустив пятерню