Впереди течёт река.

      Богатырь ведёт коня:

      «Надо тело освежить

      И ухи поесть сварить».

      Речка ласково журчит

      Да на солнышке блестит.

      «Надо б рыбку мне поймать.

      Где бы удочку достать? —

      Чешет репу наш герой. —

      Это ребус непростой.

      Ведь на грязные портки

      Не поймать сома, увы.

      Да и раки, как назло,

      Здесь не водятся давно».

      Богатырь к реке идёт,

      Конь довольный воду пьёт.

      Утки по небу летят,

      Богатырь наш очень рад.

      Взял он лук, вложил стрелу…

      Выстрел… Выстрел… в пустоту…

      Богатырь вздохнул: «Балда!

      Не стрелял давненько я.

      Всё с друзьями, всё в седле,

      Отрастил брюшко себе.

      Целоваться я мастак,

      А стрелять совсем… никак.

      Не голодным же мне спать!

      Может быть, грибов набрать?»

      Слава богу, рядом лес…

      И герой в него полез.

      Он ходил до темноты…

      И на пне нашёл грибы.

      Срезал он мечом пяток:

      «Что ж, пора их в кипяток.

      Будет, значит, суп грибной…

      Не варил ещё такой».

      Взял свой шлем. Налил воды.

      А огня-то нет, увы.

      Но другая есть вода,

      Крепость в градусах сильна.

      Сделал он один глоток

      И грибом занюхать смог.

      Ох, накрыло тут его…

      «А грибочки… ничего».

      Ха-ха-ха да ха-ха-ха…

      Так до самого утра.

      А проснулся наш герой,

      Конь вздыхает вороной,

      Травку щиплет он, фырча,

      Над душой богатыря.

      Голова его трещит:

      «Ох, забористый был гриб.

      Надо парочку «зажать»,

      Чтоб с друзьями погулять».

      Кое-как в седло вскочил,

      Конь удила закусил…

      С шага перешёл в галоп…

      Богатырь стонать лишь мог.

      А боярские сыны

      Тоже нюхают грибы?

      Или что-то посильней,

      Чтобы было веселей?

      Вечный праздник мишуры,

      Лишь бы денежки текли.

      Да и дочери купчих

      Отстают чуть-чуть от них.

      Лезут, лезут все наверх…

      А народец терпит всех.

      Поклоняется, крича:

      «Хлеба, зрелищ, господа!»

      Мир, как Рим наоборот,

      От проказы сам падёт.

      Мёртво тело без души,

      Как при этом ни кричи.

      За высокой за стеной

      Башни