К добру или к худу, но в России по причинам, заложенным еще в послевоенную эпоху, армия не является политическим субъектом. Спецслужбы и правоохранительные органы являются, а армия нет: так было все позднесоветское время, так остается и сейчас (вспомним неучастие вооруженных сил в событиях 1991 и 1993 гг.). Поэтому военный переворот нашему режиму ни в какой форме не грозит. В России власть принадлежит бюрократии – гражданской, силовой и экономической, представляющей госкорпорации и национализированные сырьевые предприятия (по сути, министерства газа, нефти и цветных металлов).

      Известную фразу Николая I о том, что Россией правит не он, а 30 000 столоначальников, можно счесть кокетством самодержца, но в политической системе, доставшейся нам от советской власти, правящим классом действительно является госноменклатура. За последние 15 лет преимущественные позиции во всех трех ее сферах (гражданской, силовой, экономической) заняли представители спецслужб, правоохранительных и правоприменительных органов. Это противоречит второму по популярности после «все держится на одном человеке» мифу о политическом устройстве России: «После Путина к власти придут более радикальные силовики». Малопонятно, откуда они придут, если они уже находятся у власти и собираются дальше пребывать там же вне зависимости от чьего бы то ни было индивидуального настроения и состояния здоровья. Образ «первого европейца», с трудом сдерживающего напор свирепых опричников, – наиболее эффектный и наименее обоснованный из пропагандистских фантомов. Он рассчитан на образованную городскую публику и спекулирует на ее природном историческом пессимизме