Наша футбольная Russia. Игорь Рабинер
Читать онлайн книгу.
для ответа, был неправильным, и игроки вообще не должны ставить вопрос о смене тренера. А тогда нам казалось, что Садырин мог повлиять на всю ту массу организационных неурядиц, которая в то время была в сборной. И что это напрямую влияет на результат. Потому в письме и возник пункт о замене Садырина на Бышовца.
Семин: «Да, на Садырина со стороны игроков была обида, что он не встал на их сторону, промолчал во время выступления президента РФС. Но до этого, насколько помню, никакого негатива по отношению к работе тренеров не было».
Из тех, кто подписал письмо, деятельность Садырина-тренера была главной причиной только для Карпина. Спустя десять лет он не скрывал, что основанием во многом послужила личная обида – несмотря на отсутствие в Афинах из-за дисквалификации его конкурента Канчельскиса, Садырин даже не вызвал тогдашнего спартаковца на матч с Грецией.
– Разумеется, дело было не только во мне, – вспоминал в 2003 году Карпин. – Я не думал, что с этим руководством сборной мы можем чего-то добиться на чемпионате мира. И когда подписывал письмо, для меня было совсем не обязательно, чтобы на место Садырина пришел именно Бышовец.
Карпинский акцент на Садырине был исключением, который лишь подтверждал правило.
По иронии судьбы совсем незадолго до того два главных закоперщика конфликта – Шалимов и Кирьяков – в беседах с автором этих строк, опубликованных соответственно в газетах «Футбол-экспресс» (в декабре 92-го) и «Футбольный курьер» (в мае 93-го), отозвались о Садырине комплиментарно.
Шалимов: «Работать с Садыриным мне понравилось сразу. Пришлись по душе его знание футбола и отношение к нам как к личностям. Он не равняет всех под одну гребенку, не вгоняет в какие-то искусственные рамки, а старается найти общий язык с каждым. Думаю, что с таким тренером, да и при таком составе, мы можем и за Кубок мира побороться. А почему бы и нет?»
Кирьяков: «Не найти общий язык с Садыриным можно только при большом желании. Он прекрасно понимает игроков, может пошутить. В помине нет такого, как при Бышовце, когда на базе гробовая тишина стояла, каждый был погружен в себя. Строгие рамки дисциплины, в которые нас загонял Анатолий Федорович, далеко не всем были по нутру. Особенно тем, кто за границей играл».
А уже в январе 94-го Шалимов в интервью моему коллеге по «Спорт-Экспрессу» Михаилу Пукшанскому заявлял следующее: «Колосков непотопляем – это ясно всем. Но я согласен играть в сборной при Бышовце, потому что он всегда стоял и, я уверен, будет стоять на стороне игроков, а не предаст нас, как это сделал Садырин».
Не сомневаюсь, что Шалимов с Кирьяковым искренне верили в то, что говорили. Молодости свойственны эмоции – вот и поменялось их отношение к человеку на 180 градусов за какой-то год. А на самом деле – не за год, а за ту самую минуту в афинской раздевалке, когда Садырин не поддержал футболистов в «обувном» вопросе…
Сами игроки тем не менее в те месяцы приводили игровые причины своих претензий к главному тренеру. Так, на нашумевшей