Этот список далеко не полный в силу многих причин, не последней из которых является тот факт, что формирование собственной идентичности на основе добродетели делает человека ханжой, требующим от других такой же степени самоидентификации с добродетелью, как у него. Эти требования опять-таки редко находят выражение, поскольку человек думает, что судить других нехорошо, так что с годами в нем подспудно накапливается возмущение тем, что люди недостаточно ценят его жертвы и не готовы платить ему тем же.

      Такая самоидентификация – способ справиться с болью от отсутствия искренней причастности к семье. Что если подобная самоидентификация вообще ничем не обоснована – в силу невозможности задать стандарты добродетели? Что если она настолько же из области фантастики, как супергерои из комиксов? Что если все мы на самом деле нуждаемся лишь в искренности, которая во взаимодействии с другими людьми дает настоящее чувство причастности к группе?

      Здесь важно уточнить такой момент: я никого не отговариваю быть действительно добрыми, справедливыми, любящими, честными, неравнодушными и сострадательными – я лишь хочу сказать, что самоидентификация с добродетелью неискренна. Это просто маска, надевая которую, мы предаем свое истинное «Я» в стремлении угодить значимым людям, в которых мы так отчаянно нуждаемся. Это не значит, что люди, отождествившие себя с добродетелью, не могут быть сострадательными, добрыми и внимательными, – проблема возникает лишь тогда, когда они в своем поведении руководствуются чувством вины, стыда и острой необходимости нести ответственность за всех, а не мотивами своего истинного «Я».

      Почему мы отождествляем себя с добродетелью

      Несмотря на очевидные проблемы, сопутствующие отождествлению с добродетелью, все-таки многим из нас оно свойственно. Как следует из цитаты, приведенной ранее, в детстве мы слишком маленькие и хрупкие, мы не можем сопротивляться гипнотическому трансу, в который нас погружает семья. Таким образом, отождествление с добродетелью начинает определять наши мысли, чувства и поведение, подкрепляя нашу убежденность в том, что это обеспечит выживание и чувство причастности к семье. Внутреннее «Я» выпадает из фокуса сознания, направленного теперь на поддержание принятой извне самоидентификации. Вот одно из самых четких из известных мне определений феномена самоидентификации: «Самоидентификация противоположна самосознанию. В состоянии самоидентификации человек не помнит себя, он потерян для себя. Его внимание направлено вовне, а внутренние процессы игнорируются»[2].