Знаменосец. Александр Строганов
Читать онлайн книгу.
ации, 2023
ISBN 978-5-0060-6211-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ЗНАМЕНОСЕЦ
Роман
Смотри на мир простодушно, как только что народившийся бычок, и не доискивайся до причин.
Чжуан-Цзы
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Кулик
Кулик сказал:
– Эти истории – точно стеклышки. Или монетки с дырочкой. Сиди себе, нанизывай на шнурок. Хорошее занятие. В особенности на солнышке.
Когда же солнышко выглянет?
Представить подробности. Это главное.
Смысл содержится не в сюжете, но в подробностях.
Маркс нечто подобное говорил о Писании.
И Писание, и любое другое писание, и монументальный труд, и тощая книжица, да хоть дневничок в ученической тетрадке, в самом деле, примечателен деталями.
Это я немного развил мысль автора «Капитала».
Лучшее, что он изрек этот Маркс.
А девчонки моей юности переписывали в тетрадки стихи о любви. Таким методом пытались выманить счастье из потаенных уголков повседневности.
Возможно, высказывание о подробностях принадлежит Энгельсу. Не имеет значения кому: сами-то мы идеи не производим – только озвучиваем.
Эти истории искрят, скручиваются, мокнут, сохнут, шелушатся, стучатся в окно, пылятся под диваном, вьются и прилипают.
Доводилось видеть липучку от мух? Вот-вот.
Или металлическую стружку?
Или пень-колоду?
Вот-вот.
Это как мораль. Или мелодия.
Или совесть мучает, или ноги в такт отплясывают.
Так и живем. До самой смерти.
Уж сколько умерло, а все умирают.
А иные умирать не собираются. Не желают, и все. Что с ними делать?
Ничего не делать. Пусть живут на здоровье.
У Маркса могучий торс, борода, а любви мало.
Совсем нет любви.
Разве что к Женни?
Подростковая страсть. Ну да.
Она же как будто постарше была?
Сам – камень и труды его – камни.
Он и Россию не любил. Ненавидел Россию. Это все знают.
Так он и Бога не любил.
Вот уж никак не думал, что начну свои записки с Маркса. Ничего общего с героем моего повествования. За исключением некоторой неопрятности. Только неопрятность неопрятности – рознь. Человек может быть чистюлей, и одет с иголочки: для фотографирования, например, но веет от него неопрятностью. Что с этим делать? Да ничего. Принять как есть – и все.
Кулик же внешне неопрятен, но вот ощущения неопрятности не производит.
Как бы то ни было, и в том и в другом случае неопрятность присутствует.
В остальном – у Маркса нет ничего общего с моим героем.
В отличие от Маркса, Кулик весь соткан из любви. Хотя виду не подает. Даже напротив. Поговоришь с ним и думаешь – как человек этаким сухарем живет? А он соткан из любви.
А, может быть, и нет. Хотя о любви говорит, размышляет.
А, может быть, это только слова. Как узнать? В чужую голову не забраться.
А, может быть, это только кажется, что он тщательно скрывает вселенскую свою любовь, а он ничего не скрывает. Нечего скрывать.
Как будто любит, говорит, что любит, а на вид и в интонациях сухарь сухарем. Разве таких людей не бывает? Случаются, конечно.
А, может статься, он и не человек вовсе?
Да нет, человек. Только особенный.
А всякий человек – загадка. Особенный, неособенный. Для себя в первую очередь. Беседуя с самим собой, никогда не знаешь, с кем ты имеешь дело.
Итак, имя моего героя – Кулик. В отличие от Маркса борода отсутствует. Щетина. И на голове негусто, тоже как будто щетина. Рыжеват. Коренаст. Лицо тяжелое, бугристое. Глаза выцветшие. Взгляд, за редким исключением, отсутствующий. Взгляд, обращенный в себя. Иногда где-то глубоко блеснет опасная точка и пропадет в ту же минуту.
Сумасшедший, но не сумасшедший.
Это я позже понял.
В целом, нечто мешковатое. Куль. Наверное, первоначально был Куликом с ударением на первом слоге. Кулик – птица юркая, иначе на болотах не выжить. А здесь – куль. Грузный. С одышкой. Не ходит – перекатывается как будто.
В городе кулей немало. Голуби, например, водянистые юноши, крутолобые катки, беременные женщины и просто толстые женщины, поливальные машины и заспанные троллейбусы. В деревнях – редкость. Это потому что в отличие от сельской местности городами