Мы допивали по второй чашке кофе, когда мне позвонил адвокат, с которым вел дела мой отец, и с которым я должна была встретиться в Москве и сообщил, что заболел. Он очень просил дождаться его выздоровления, потому что потратил столько времени на наше дело и точно знал, как его выиграть. Он говорил что-то ещё, но я его не слушала. Задержка давало мне время разобраться и сделать собственные выводы.

      Я заверила адвоката, что мы обязательно его дождёмся. Возможно, мой отец будет искать кого-то другого, но за это время я смогу провести собственное расследование. Андрей оказался мне совсем не таким, как утверждал отец. Он совершенно не был похоже на человека, который обманным путём решил завладеть чужой недвижимостью. И, вообще, во всей этой истории что-то не сходилось. К тому же я по-прежнему не понимала, зачем нам этот особняк в Москве, – фамильный дом, в котором ни я, ни мой отец никогда не жили и жить не собирались, – у нас двоих итак слишком много недвижимости.

      Я бросила телефон в сумку и посмотрела на Андрея, деликатно отвернувшегося к окну.

      – Звонил Владимир Иванович, наш адвокат – начала я.

      Андрей нахмурился.

      – Во сколько встречаемся?

      – Владимир Петрович сломал ногу, поэтому встреча откладывается.

      – Мне жаль, но передышка нам кстати, правда? – Он коснулся моей руки. – Нам нужно узнать друг друга лучше.

      Бог знает, что он вкладывал в эти слова, но моё глупое сердце уже забилось. Я отхлебнула кофе, чтобы он не заметил моего смущения.

      – Лиза, я не хочу бороться с тобой. И, тем не менее, я не могу позволить твоему отцу выиграть это дело. Ведь если он получит этот дом, он продаст или сдаст в аренду какому-нибудь банку и здесь больше не будет музея.