Палимпсест. Умаление фенечки. Андрей Иванов
Читать онлайн книгу.
убрать это и последующие необязательные отступления, дописи и главы, а также многочисленные «обвесы», произведение утратит свою дидактичность и часть смысла, и я не смогу донести всего, что необходимо выразить.]
Полное название – так и хочется сказать «сего» – рассказа задумывалось как «Умаление фенечки (заветной)», но, поскольку смысл развёрнутой формулы станет понятен в ходе его прочтения, заглавие останется кратким и, дай бог, закрепится в памяти совсем как «Умаление». Во-первых, стоит пояснить значение этого ключевого для нынешнего текста слова. Его можно встретить в наиболее распространённом и практически единственном живом хождении в сочетании «умаление достоинств» – тогда оно становится интуитивно понятным. Само же по себе уже не встречается, а между тем эти явления умышленного или по обстоятельствам принижения-уменьшения растут и множатся день ото дня, век от века.
(Некоторая невольная попытка аллитерации «же – уже – между», конечно, не самая яркая и уступает в моём личном рейтинге пока малоизвестной вершине «Жизненная жижа хлынула наружу…» из рассказа «Приступы мозга» Олега Золотаря в Дзене «Русского Динозавра» от апреля двадцать второго года, но тем не менее служит задаче вызвать отторжение нетерпеливых читателей. С определённых пор я выставляю в начале своих текстов небольшие редуты из необычных слов и смыслов. Это происходит неосознанно, я не сразу ощутил эту скрытую потребность в диалоге общаться с подготовленным или старательным читателем, что на глубинном уровне обусловлено потребностью в проживании жизни посредством более индивидуальных ситуаций, частного уникального опыта, избегания, по возможности, механистичности, рутинного обессмысленного бытия.)
Для завершения «строительства порога» и затянувшегося предисловия хотел бы отметить, во-вторых, очень говорящую фамилию автора вышеупомянутого отрывка из романа «Оскудение». И в-третьих, рассказ является главой, частью романа, связанной с сюжетом косвенно и как дополнительное повествование, призванное оттенить основное действие. При этом, будучи частью в середине, от неё развивается действие и в начало, и в конец книги. Как у любого плодовитого творения потенциал цветения и рассеивания семян не ограничен сторонами, так воистину живое распространяется без ограничений.]
Итак.
Новоизбранный апостол Матфий подумал, что, может быть, стоит оживить Иуду. Пока переданный ему на хранение инструмент воскрешения – на самом деле ни он, ни я не знали и не знаем, как это правильнее называть, – существовал без использования. Хранился для будущих времён и достойных обстоятельств. Но искушение было велико!
Остановила такая мысль, что ценности в жизни для воскрешённого не будет. Как не было её уже последние годы. Даже не потому, что человек бы продолжал мучиться своим грехом, но по итогу своей долгой тихой подготовки к смерти после определённого возраста. К такому приходили очень