Одинокий. Злой. Мой. Татьяна Новикова
Читать онлайн книгу.
в оборотня, так что можно считать, что эксперимент удался. А потом… он не выдержал. Его разум необратимо повредился. Он смеялся, нес какую-то чушь. Вел себя жутко. Хохотал, хлопал в ладоши, бесконечно обращался то в человека, то в волка, – Платон поежился. – Отец сказал, что сознание попросту не выдержало нагрузки. В тот же день он исчез из нашего дома. Злату сказали, что нашлись родственники и забрали Марка себе. На самом деле отец определил его в какую-то больницу для слабоумных. Когда я начал рыдать, отец сказал: «Запомни, нельзя спасти всех бездомных собак. Если ты хочешь стать ученым, то должен уметь жертвовать». Он многое тогда рассказал про то, что маленькая жертва может привести к большому благу. Я слушал его и верил, понимал, что он говорит правду. Ведь нет бескровных научных открытий. Действительно, надо чем-то жертвовать. Так мне показалось.
«Кроме того, – объяснял тогда Серп, – твой друг не погиб. Его подлечат, и он будет как новенький. Ну а мы должны были сделать всё, чтобы дать ему возможность обращаться. Понимаешь? Мы поступали во благо, мы хотели ему помочь».
Платон криво усмехнулся, вспоминая ту ложь и то, как верил в неё. Потому что отец умел быть убедительным. Потому что Платону казалось, что это логично и правильно. Марк бы сказал им спасибо, если бы всё получилось.
Всю правду он понял спустя много лет, будучи уже взрослым. Он догадался, что «дефектный» Марк появился в доме неспроста. Но тогда, в пять лет, авторитет отца был настолько велик, что даже сомнений не закралось – всё правильно, папа желает лучшего.
Да и не настолько ему нравился этот бездомный пацаненок, чтобы всерьез о нем плакать. В пять лет Платон был достаточно жесток к чужакам. Тем более папа же сказал: его вылечат.
То, что отец любит врать, Платон тоже понял слишком поздно.
С другой стороны, если бы не тот бесчеловечный опыт над Марком, сейчас бы у самого Платона не было даже надежды на будущее. Ведь именно этим он и занимался в последние несколько месяцев: пытался вернуть свою сущность. Он поменял ритуал под себя, ослабив его. Занялся защитой разума – чтобы история Марка не повторилась.
В первый раз у него ничего не получилось. После второго появились галлюцинации в виде Серпа, но зато и восстановление сил ускорилось. Между первой и второй вылазкой прошел почти месяц, на этот раз ушло всего два дня. Это, конечно, можно было считать относительным успехом, только вот орком Платон не стал.
Значит, нужно ещё немного изменить само строение ритуала. Ну и разум защищать лучше – а то в следующий раз к нему в гости придет уже не Серп, а орочий много-раз-прапрадед Азур, считающийся основателем их рода.
Неспроста сейчас всплыло это воспоминание. Оно лежало на поверхности.
– Звучит очень вкусно, – Ковтун благодарно кивнул. – Но кажется мне, что ты о чем-то умолчал. Чую налет недосказанности.
– А ты хорош, – мрачно фыркнул Платон.
– Я зарабатываю этим на хлеб. Давай же. В качестве десерта. Последнюю нотку.
– Будет тебе десерт. – Идти на попятную было поздно, и Платон продолжил: – Больше всего по Марку переживала мама.