Рим и эллинизм. Войны, дипломатия, экономика, культура. А.П. Беликов
Читать онлайн книгу.
II Пунической войны Филипп «колебался, кому желать победу» (Liv. XXIII.33), выбора не было, враг Рима мог стать другом. Царь уже готов был принять сторону Ганнибала[280]. Он закончил Союзническую войну именно с целью развязать себе руки. На переговорах этолиец Агелай, призывая к миру, указал на Запад, где сцепились два хищника, и предостерёг, что победитель не удовлетворится властью над Италией (Polyb. V.104.3; Justin. XXIX.2.8–9). Ещё тогда некоторые дальновидные греки понимали смысл борьбы сверхдержав и страшились её последствий. Если только Агелай не спекулировал «опасностью с Запада» для получения более мягких условий мира для Этолии.
Впрочем, в любом случае было ясно, победитель станет слишком силён и опасен. Филипп мог призвать греков к единству под эгидой Македонии и представить борьбу за Иллирию общеэллинским делом, но тогда он ещё не был опытным политиком. Мнение И.Г. Дройзена, что сознательной целью мира в Навпакте было желание соединиться на великую борьбу с Римом[281] глубоко ошибочно.
Многие вслед за Полибием (VI,14) преувеличивают влияние на царя Деметрия Фаросского[282], внушившего Филиппу мечты о мировом господстве (Polyb. V.102.1; V.108.5). Молодой монарх вёл себя подчёркнуто независимо и вообще был маловнушаем. Он никогда не был игрушкой в руках Деметрия или Арата, как уверяет Полибий[283]. Утверждения Полибия, что род Антигонидов всегда мечтал о мировом господстве (V.102.1), голословно. Во времена Филиппа мировое господство ещё мыслилось только в рамках державы Александра[284]. В своей произвольной конструкции Полибий игнорирует существование Селевкидов и Карфагена, с которыми Македония не могла соревноваться на равных, они не допустили бы её усиления, и, очевидно, царь это прекрасно понимал. Высказывания автора об амбициях Филиппа риторически приукрашены[285]. Интересы царя никогда не распространялись за пределы Балкан и Эгеиды. Воспитанный на политике баланса сил, он не знал войны на уничтожение, что так рано познал Рим, вообще не склонный к компромиссам и идущий на них только вынужденно.
Нет смысла преуменьшать агрессивность Филиппа. В его политике постоянным и наиболее важным элементом была война. 42 года его правления дали всего восемь лет мира: 221, 196, 194–192, 188, 185, 182 гг. до н. э.[286] Однако в предстоящем столкновении с римлянами цели царя были весьма скромными – отнять Иллирию, воспользовавшись их затруднениями, что было вполне в духе эллинистической политики. Вытеснить римлян из Иллирии стало для него буквально вопросом жизни[287]. К большему он не стремился, что и подтвердили дальнейшие события.
Мир, заключённый в Греции летом 217 г. до н. э. на условиях сохранения статус-кво (Polyb. V.103.7), позволил Филиппу начать войну со Скердилаидом, совершившим набег на Македонию (Polyb. V.108.2). К весне 216 г. до н. э. было построено 100 лемб, «чтобы переправить на них войска в Италию» (Justin. XXIX.4.1)[288], но Полибий пишет лишь, что Филиппу для его «замыслов» нужны были суда (V.109.1). Будь это десант в Италию, автор не преминул бы об этом сообщить. Даже Ливий нигде не говорит, что уже в это время царь хотел высадиться в Италии.
Так же думает Н.С. Голицын (