– Она вас волнует. – Рекстраж Норис Детром не спросил, он сказал вежливо, и в то же время его тон можно было принять за издевку. – Интересно, вы обо всех своих сотрудниках так переживаете?

      Пронзительный взгляд стража выдержать было непросто, и все же я не отвел глаз. Чем вызвал усмешку на тонких губах правоохранителя.

      – А мне любопытно, – ответил полуулыбкой, – с каких пор за обычную поножовщину берется старший страж главного департамента порядка? Неужели нет дел посерьезнее, чем дело Шаи Рахи?

      Бесстрастность лица Детрома пугала. С таким выражением мелких букашек давят.

      – Что вы узнали такого о семье Рахи, что сами взялись за их дело? – продолжал я, ощущая, как нехорошо похолодело в затылке. – Только не нужно говорить о родителях потерпевшего паренька, не столь они и известны в Ларморе.

      Ответа я не услышал. Впрочем, и не ожидал. Мне не нравился странный интерес стража к семейству Рахи. Драконье предчувствие шептало, что внимание Детрома связано совсем не с заявлением на Шаи. Страж с раздражающей отстраненностью выдержал мой вопросительный взгляд.

      – Вы забираете его под собственное поручительство, я правильно понимаю? – поинтересовался Норис без тени эмоций в голосе.

      – Правильно, – не смог сдержать усмешки я. – И под большой залог.

      Губы Детрома растянулись, искажая лицо. Это было неприятно. Пугающе. Жуткий вид подчеркивал черный взгляд нечеловеческих глаз, пустой и страшный. Страж казался неживым, и губы у него кривые, тонкие, раскрывающиеся при словах, как у жуткой куклы.

      – Слишком большой для обычного интереса нарршари.