Рижский редут. Далия Трускиновская
Читать онлайн книгу.
смысл, своих героев и свои особенности, но наяву все это развеялось, и в памяти остался только дождь над Финским заливом.
– Роченсальм, Роченсальм! – звал я, словно надеясь голосом приблизить его неприступные форты – Елизаветинский, Екатерининский, Слава… Там я нашел бы спасение!
И вдали возникло в тумане темное пятно – это несомненно были стены из камня. На их фоне я заметил белое пятнышко, оно росло – к моему судну шел одномачтовый йол. Радость охватила меня, не только я приближался к Роченсальму, но и он – ко мне… и солнце, солнце пробилось, зазеленела морская вода!..
Проснулся я оттого, что кто-то стал по мне шарить. Я встрепенулся и сел, ища рукоять кортика.
– Мать честная! – услышал я на чистом русском языке.
– Ты кто таков? – задал я вполне резонный вопрос, и тоже по-русски.
– А ты кто таков?
– Я человек пришлый, искал, где бы переночевать. Вижу, ворота отворены, зашел, полез повыше.
– Ишь ты! Думал, в такое время тут пустое место найдется? Проваливай, покуда цел!
Голос показался мне знакомым, но разбираться я не стал.
– Тут двоим места хватит! – возразил я незримому русскому человеку.
– Сказано тебе – проваливай!
Доводилось мне сталкиваться с людьми, которые проявляют свой сварливый нрав лишь тогда, когда чувствуют полнейшую безнаказанность. Сперва я по молодости и незрелости характера от их выпадов терялся, но старый матрос на «Твердом» научил меня уму-разуму. Он внушил мне, что чем мягче обращаешься с подобными скотами, тем более дури забирают они себе в голову, поэтому отпор следует давать сразу и сурово.
– Сам проваливай, скотина, – отвечал я незнакомцу, и отвага моя подкреплялась тем, что я уже держался за рукоять кортика.
– А вот как заеду в ухо! – пообещал русский человек.
– А сдачи не угодно ли? – спросил я.
Драка в темноте – сомнительное удовольствие, к тому же я вовсе не желал убивать владельца сенника и одеяла.
– Да шел бы ты!.. – и русский человек бойким своим тенорком указал мне то направление, что в дамском обществе повторить невозможно.
Однако он не знал, с кем связался.
Я уже говорил об интересе своем к словесности. Во время нашей средиземноморский экспедиции я многого наслушался. В частности, было нечто вроде игры, не знаю, как назвать это иначе. Некоторые унтер-офицеры составляли себе целые монологи длительностью до пяти минут, в которых пикантные выражения ни разу не повторялись. Такая особливая жутковатая поэзия, имевшая даже некоторый смысл. У матросов часов не водится, а, допустим, спуск шлюпки на воду должен осуществляться в определенный срок – вот длительность сего поэтического экзерсиса такому периоду и соответствовала, что было весьма удобно.
Будучи вынужден постоянно слышать такие речи, я сперва смущался, потом лихой мой дядюшка Артамон, нахватавшийся всякой дряни в Кронштадте, высмеял меня – и мне пришлось заучить кое-какие перлы,