В миру. Алексей Рачунь
Читать онлайн книгу.
телевизор капризничал, всем поведением показывая своенравие той эпохи, в какую он и появился на свет. В те годы, еще до цехов, любое дело поворачивалось не для пользы человеку, а наоборот – человек был для пользы делу. Немногое, впрочем, изменилось и сейчас, а тогда и подавно!
Железная дороги существовали, сколько себя помню, не для перевозки грузов и людей, а для того, чтобы люди их строили и достраивали, надрывая пупки по колено в болотной жиже, на радость комарам и гнусу. Продавцы в магазинах были не для обслуживания покупателей, а чтобы им хамить. Охаянные покупатели спешили из магазинов на остановку транспорта. Но не затем, чтобы ехать, а чтобы ждать. Автомобили выпускались не для поездок, а для ремонта. Курорты служили не для поправки здоровья, а для изнурения организма в очередях. За гамаком, шезлонгом или кружкой разведенного пива.
Мой телевизор, вынырнув из-за резкого поворота судьбы, как ухаб, который не объехать, а можно только цепляясь днищем переползти, видимо решил, что является единственным законным наследником великого прошлого, хранителем его традиций и устоев. И немедля подчинил меня себе.
Сначала я сносил его в ателье, потом возился с антенной, воровал для него кабель, прочищал выносной трансформатор, и только после этого, немилосердно гудя, он соизволил заработать. Хотя – как соизволил? Как – заработать?
Для каждого канала требовалось особое положение антенны относительно сторон света. При переключении требовалось сначала досыта, с мерзким грохотом, нащелкаться ручным переключателем, добиться того, чтобы бешеная пляска чередующихся черных и белых полос сменилась на рябь, а потом мчаться на балкон и отчаянно вихать в стороны антенну, посекундно врываясь в комнату и проверяя качество сигнала. Переключение с канала на канал занимало от пяти минут до получаса, в зависимости от благодушия приемника. А еще нужно было учитывать погоду – в жару все показывало более-менее хорошо, а дождь и ветер заставляли отдаться ящику полностью.
Порой мне казалось что этот «Рекорд» и не порождение рук человеческих, а некий артефакт, обладающий магической силой и способный по своей прихоти изменять природу, повелевать ей и подчинять все живое. И, как любой, более-менее приличный идол, он требовал все новых и новых жертв. И не только требовал, но и сам привлекал их.
Как я говорил, в жару телевизор показывал охотно, а прочие состояния погоды старался не замечать. Но в жару это исчадие немилосердно грелось, чем привлекало мух. Они буквально облепляли его вырубленное из цельного куска дерева, как у настоящего идола, тело, ползали по его серому глазу, роились вокруг, засиживали и загаживали. Мухи дурно действовали своим бессмысленным мельтешением на мои и без того плохие нервы.
Я скакал вокруг телевизора с мухобойкой и истреблял их сотнями. Вероятно, это очень нравилось телевизору, и в его глазах я был чем-то вроде служителя с опахалом при туземном князьке. И телевизор, испуская магические чары, призывал себе в усладу и мне в своеобразный подвиг, новые полчища мух.
Порой мне это надоедало, я разражался в адрес артефакта