Футбол без цензуры. Автобиография в записи Игоря Рабинера. Игорь Рабинер
Читать онлайн книгу.
попался и обиделся на тренера в «Динамо», что его не взяли во Францию, Вадик перешел в «Локомотив». Но в первый состав не проходил и впечатления особого не производил. Все изменилось, когда мы однажды на Новорязанской улице за Казанским вокзалом, где у «Локомотива» был еще один стадиончик, играли с СДЮШОР Советского района, которая теперь называется «Чертаново».
Он вышел на замену – и как начал их возюкать! Играл центральным полузащитником и вел всю игру. Думаю – ну ни хрена же себе у нас футболист появился, вот это усиление! С тех пор он всегда был в основном составе и вмиг стал ведущим футболистом. Причем не играл за школу только на одной позиции – крайнего защитника. Там, где в итоге и провел всю взрослую карьеру!
Там еще интересное стечение обстоятельств было. До Вадика у нас в команде играл Ромка Шаронов. Да-да, тот самый, который потом стал двукратным чемпионом России с «Рубином» и съездил на два чемпионата Европы. Но тогда как было – если ты родился после 1 августа, то имеешь право играть за команду следующего года рождения.
А Шарон тут как раз начал относиться к тренировкам спустя рукава, балбесничать. Фраерок такой стал – и тренеры убрали его в команду 1977 года, где он стал лидером и вырос в серьезного футболиста. Рома ушел – Вадик пришел. Команда у нас очень дружная была, не помню, чтобы мы не то что дрались, а ругались между собой. Кликуха тогда у Евсеева была – Толстый. И не потому что лишний вес имелся, а потому что он всегда такой коренастенький был.
Он из очень бедной семьи. С его мамой и братом я на играх наших познакомился, они все время ходили за него болеть, и мама очень переживала. Не избалованный совершенно, сам себя сделал. И, сделав, помог всем своим родным. Купил брату и маме с сестрой по квартире, машины. Редко таких людей найдешь.
Вадика наш тренер Геворгизов, царствие ему небесное, очень любил. Один раз в выпускной год, когда Вадик уже был в дубле «Спартака», он в воскресенье улучил время, чтобы приехать сыграть за школу. Идет такой с сумкой, а мы сидим на трибуне, ждем, пока младший год закончит играть. Евсеев не говорил, что приедет, – а тренер, как его увидел, так встал и к нему пошел: «Вадик, Вадик!» Подошел – и начал по голове гладить. Мы потом над ним за это в раздевалке ржали…
Как человек Геворгизов был очень хороший и всем нам после школы пытался помочь с трудоустройством. А как тренер… Он в возрасте был, под 70, болел, давление скакало. Тяжело ему приходилось. До сих пор осадок, что он умер уже довольно давно – а я даже не знаю, где он похоронен. По-человечески он очень много тепла в нас вложил.
Вадик – цельный человек. Никто его не подстегивал – ни родители, ни тренеры, – он сам себя сделал. Родные не накачивали его, чтобы футболистом стал, – главное, чтобы хорошим человеком. Но он сам был настроен на игру: если мы могли нахулиганить где-то, улица тянула, то его – нет. Для него существовал только футбол.
Разве что в автоматы поиграть любил – в морской бой. Как-то захожу в сувенирный магазин на Новомытищинском и вижу его. «Ты чего делаешь, тренировка