Русская идея. Бороться с мировым злом. Александр Алексеевич Смирнов
Читать онлайн книгу.
высшего и вселенского Божества». [8]
Но разве это справедливое обвинение? Разве русский народ замечен в поклонении своему образу? Такое «самолюбование» скорее подойдет немецкому национализму. Разве такой национализм когда-то существовал в русском народе? Разве народы, входившие в Российскую империю, не получали равные права?
Соловьев пишет о вине перед Польшей, которую якобы пытаются русифицировать и тем самым убивают польскую нацию, о тираническом разрушении греко-униатской церкви. И именно наши грехи, уверяет читателя Соловьев, привели Россию к наказанию Берлинским конгрессом 1878 года, который стал актом высшей справедливости! Виноваты не страны Запада, а сам русский народ!
В. С. Соловьев (1888): «Наш исторический грех отнял у последней нашей войны ее практические результаты, а вместе с ними ее моральную ценность; он преследовал на Балканах наших победоносных орлов и остановил их перед стенами Константинополя; отняв у нас уверенность и порыв народа, верного своей миссии, этот грех навязал нам вместо триумфа, купленного столькими героическими усилиями, унижение Берлинского конгресса и в заключение прогнал нас из Сербии и Болгарии, которым мы хотели оказать покровительство». [9]
То есть не царь остановил войска, исполняя свои обещания, данные им европейским правителям накануне войны (речь о тайном Рейхштадтском соглашении 1876 года). И не западные страны унизили Россию, отняв наши достижения, а мы сами навлекли на себя все беды: «Наш исторический грех отнял у последней войны практические результаты». Самобичевание и попытка оправдать обидчика! Проявление стокгольмского синдрома в чистом виде: мы сами во всем виноваты.
И снова о двух катастрофах:
В. С. Соловьев (1888): «Нам уже были даны два тяжелых урока, два строгих предостережения: в Севастополе, во-первых, и затем при еще более знаменательных обстоятельствах – в Берлине. Не следует ждать третьего предостережения, которое может быть и последним». [10]
Соловьев утверждает необходимость единой Вселенской Церкви во главе с первосвященником, и это не Православная Церковь. И именно она – эта наднациональная структура – должна осудить доктрину, «утверждающую, что нет ничего выше национальных интересов». То есть Соловьев осуждает не только «поклонение национальному», но даже и национальные интересы. По его мысли, возможны лишь «национальные различия», не более.
Философ призывает «объединиться в послушании», «подчиниться сначала вселенскому сыновству, признав моральный авторитет общего отца». [11] Иначе говоря, призывает подчиниться католическому первосвященнику. Соловьев говорит не об абстрактном будущем главе единой Церкви, а о римском епископе и обвиняет в «абсолютическом цезарепапизме» не Рим, а Восточную Церковь:
В. С. Соловьев (1888): «Не на Западе, а в Византии первородный грех националистического партикуляризма и абсолютического цезарепапизма впервые внес смерть в социальное тело Христа». [12]
Окончательная