Целыми днями он просиживал перед телевизором или смотрел в окно. А там – зелёный двор летом, снежный – зимой, покрытый разноцветными листьями осенью. Деревьев во дворе было много, они охраняли его дом с трёх сторон. Напротив – такой же дом, но четырёх этажный. Ближе к нему, под деревьями, стоял столик со скамейками. Некогда Лисицын сиживал за ним с бутылочкой пива. Не с собутыльниками, а с такими же пенсионерами, забивающими от скуки козла.

      Прошло время, естественная убыль – кто уехал в более престижный район, кто-то переселился к детям, а кто-то – в лучший мир. Лисицын смотрел в окно, и его обуревала тоска.

      И в один прекрасный день, когда солнце согревало уставшую за зиму землю и только что выросшую зеленую травку, раскрашенную одуванчиками и первоцветами, Лисицын оделся потеплее и вышел во двор. Медленно подходил к скамейке, опираясь на палочку. С каждым шагом сердце билось всё отчаяннее, в памяти проступали воспоминания.

      Сел на скамейку и заплакал. Остался один…. Над головой каркали бездушные вороны, не замечавшие произошедших изменений. По земле лениво топали голуби, подирая крупу, рассыпанную сердобольными старушками. Меж ними сновали шустрые воробьи, желающие ухватить свою долю.

      Но жизнь продолжалась, и с этим ничего нельзя было поделать. На следующий день он заранее приготовил термос с чаем, бутерброды. Завернул в газету – местные ведомости ему доставляли регулярно, вышел во двор сел на скамейку. Тепло, солнце не обошло своим вниманием и сидевшего в тени Лисицына.

      Он разложил бутерброды, налил чай в крышечку. Сделал глоток, второй. В чае – малина, черника. Летом Лисицын таки выбирался в лес, собирал грибы и ягоды, просто гулял по лесу. Спешить ему было некуда, и это давало ему силы. Он медленно старел, но хвори его миновали.

      Откусил бутерброд. Сыр свежий, вкусный. Положил на место. Некуда спешить, и это самое страшное. Но не сидеть же перед телевизором в такую погоду! Он задумался и не заметил, как к нему на стол прилетела ворона и пристроилась на самом краешке.

      Она тихо сидела и внимательно смотрела на Лисицына. «Странно, – подумал он, – ворона не пыталась украсть бутерброд – они же всегда хватают всё, что плохо лежит. Или хорошо, но не под присмотром».

      Эта же не пыталась ничего стащить, а только сидела и смотрела. «Да, у них же хорошая память, может, она и меня помнит?» – подумал Лисицын. А ворона переводила взгляд то на сыр, то на Лисицына. «А, сыру хочешь?» Он отломил кусочек и положил прямо перед вороной. Но та только сказала: «Кар» и не притронулась к угощению. Лисицын покачал головой: «Уж ты, какая гордая!» Он немного подумал, взял кусочек, положил на ладонь и протянул вороне. Та, сделав шажок, аккуратно взяла сыр в клюв, и полетела. «Наверное, деток кормить», – догадался старик, покачал головой и углубился в воспоминания.

      На следующий день он нарезал несколько кусочков сыра специально для вороны, взял бутылочку с водой и старую пиалу.

      И всё повторилось. Только на этот раз, унеся сыр и выпив воды, ворона спустилась, сделала «круг почёта» и снова прокаркала.

      А Лисицын вновь обрёл смысл жизни.

      И так повторялась изо дня в день. Он уже ждал, когда прилетит его новый друг. Меж тем Лисицын слабел – то ли возраст давал себя знать, то ли притаившаяся хворь. Иногда ему было трудно даже встать с постели. Однако находил в себе силы сходить в магазин, купить неизменный сыр и хлеб. И ждал с нетерпением часа, когда вновь сядет за столик, разложит нехитрую снедь и предастся воспоминаниям. Привыкшая ворона прилетала каждый день в одно и то же время.

      Иногда он что-то рассказывал вороне, та с пониманием качала головой, и ему казалось, что он возвращается в то время, когда напротив него сидели соседи, щёлкали кости домино или стучали по шахматным часам. Но видения рассеивались, и он снова оставался в одиночестве. Допивал чай и медленно-медленно поднимался на свой второй этаж.

      И однажды не вышел во двор. Ворона прилетела, прокаркала. Ходила по столику и смотрела вокруг. Но Лисицына не было.

      Через несколько дней в ярки солнечный день к старому дому подъехала чёрная карета, два крепких санитара вынесли из открытых дверей, упакованное в чёрный мешок тело.

      Ворона, будто что-то почувствовав, полетела следом, и сопровождала машину, пока та не остановилась возле приземистого мрачного здания, а чёрный мешок переместила за стальную дверь. Ворона же взлетела на дерево и стала наблюдать.