Колючая изгородь: повести и Карабахские были. Тельман Карабаглы
Читать онлайн книгу.
тот!.. Хватит, скотина, иди!.. Сколько можно пить?..
На плоских крышах домов, нападая друг на друга, резвились черные бодливые козлы.
Излишне погонять осликов, указывая дорогу к своему двору, они сами знают, куда идти… И косари тихо-тихо шагали за ними следом. Почти у каждого двора сооружены тендиры[3]. Женщины к приходу мужей, отцов и братьев выпекали свежий пшеничный хлеб. Аромат плыл такой, что встречал путников еще на подходе к селу.
Радио у нас на балконе звучало целый день – говорило, пело, разливало звуки мелодий, и девчонки, помогающие матерям у тендиров, заслышав задорные ритмы, тут же входили в азарт и начинали пританцовывать.
Почти каждый вечер скатерть нашего стола украшалась свежим, розовым, пухлым чуреком.
Мать вытаскивала из кастрюли только что сваренную курицу и, обжигаясь и дуя на пальцы, разламывала ее на куски. А стоявшая на подоконнике керосиновая лампа тускло освещала балкон. Гойчак и я начинали ссориться из-за крылышек. Мать говорила:
– Опять не поделили, что ты с ними будешь делать! Не понимаю, что вы нашли в этих крылышках! Вон ножки на вас смотрят…
А в углу стола уже пофыркивал и сопел самовар. Как будто глядя на нас, ворчал: „Хватит, хватит… Перестаньте спорить…“
А мы, ни на что не обращая внимания, с аппетитом грызли крылышки и обсасывали косточки.
Между тем летнее небо темнело и покрывалось мерцающими звездочками – мелкими и крупными, светлыми и тусклыми. А во дворе на широком ковре нас уже ожидали четыре готовые постели.
После дневных трудов все село сладко погружалось в сон – люди, птицы, животные… Бодрствовала только наша речушка. Она с шумом скатывалась под гору. Куда спешит, зачем? Наверно, кроме нее самой, никто не знает…
Засыпали и мы…
В тот день я проснулся ранним утром. Солнце только-только поднялось на горизонте. Сквозь листья винограда смотрел я на еще не греющее солнце и радовался: день предстоял прекрасный.
Вернулся с родника брат; поставил ведра с водой в углу балкона, подошел к приемнику и покрутил ручку, настроился на Бакинское радио. Диктор говорил взволнованно, прерывающимся голосом, казалось, он плачет в эфире. Брат замер и вдруг закричал:
– Мама, мама, война! Слышишь, война! На нас напали немецкие фашисты!
Мать выбежала на балкон, руки в муке, и замерла. Потом тихо-тихо, со слезами в голосе сказала:
– Будь он проклят! Ведь всего год, как кончилась война с финнами… – Она с ужасом смотрела на моего брата. – Сынок! Что же будет с нами, с тобой, сынок мой милый!
Наш двор вмиг заполнился людьми. Старухи плакали, крестились, поднимая руки в небо, моля о помощи Бога. А одна, худенькая, сухонькая, плача, грозила кулачком репродуктору:
– Во всем виновата эта черная тарелка. Я говорила, когда первый раз ее услышала, что в ней сидит шайтан, говорила, что она нам горе принесет! Вот она горе и накликала! Все пела без остановок, вот и допелась! Долгий смех всегда приносит слезы!
Тендир – печь для выпекания чуреков.