Лидерство. Генри Киссинджер
Читать онлайн книгу.
холодной войной. В апреле 1961 года я подал президенту Кеннеди памятную записку, в которой написал:
«Страна, проигравшая две мировые войны, перенесшая три революции, совершившая преступления нацистской эпохи и за одно поколение дважды потерявшая свое материальное благополучие, не может не страдать от глубоких психологических ран. Она живет в атмосфере истерии и склонна к неуравновешенным поступкам. Один мой немецкий друг-писатель как-то сказал, что Германия – единственная из крупных европейских стран, которая не претерпела после войны сколько-нибудь заметного психологического шока. Она бросилась решать свои проблемы путем лихорадочных попыток восстановить свою экономику. Однако при этом остается потенциальной жертвой нервного срыва»84.
Этот отрывок запечатлел нестабильность обстановки, в которой работал Аденауэр, и психологические проблемы его политики.
Первый раз я встретился с Аденауэром в 1957 году, во время научной поездки в Германию. Наши встречи продолжались на протяжении десяти лет, до самой его смерти. Последние из десяти или около того встреч состоялись после его ухода в отставку в 1963 году. Я с благодарностью выслушивал его иногда меланхолические размышления о собственной жизни и будущем немецкого народа, которому, несмотря на окончание оккупации, похоже, было суждено бесконечно терпеть в своем доме британские, французские и американские войска – на этот раз как элемент сдерживания советского вторжения.
Кабинет канцлера находился во дворце Шаумбург, бывшей резиденции рейнского аристократа XIX века. Хотя и красиво отделанный по стандартам того времени, кабинет был слишком мал, чтобы в нем полностью уместилось хозяйство управления современным бюрократически-технократическим государством. В резиденции канцлера преобладали простые кресла и диваны, всякие технические новшества были сведены до минимума. Его кабинет скорее напоминал гостиную, чем центр власти. За исключением небольшого числа главных советников, рабочий персонал располагался в других местах Бонна, города слишком скромного, чтобы служить столицей крупного государства.
Авторитет Аденауэра отчасти зиждился на его личности, соединяющей в себе достоинство и силу. Его лицо, наполовину парализованное из-за повреждений, полученных во время автомобильной аварии, когда ему было немного за сорок, и его манера держаться, одновременно учтивая и замкнутая, недвусмысленно говорили: вы вступаете в мир, где правят принципы и безразличие к громким лозунгам и нажиму. Аденауэр всегда говорил спокойно, лишь изредка прибегая к скупым жестам. Он был готов в любое время обсуждать текущие вопросы, но в беседах со мной никогда не касался своей личной жизни. Моими делами он тоже не интересовался, хотя, если брать во внимание пресловутую эффективность немецкой бюрократии, разумеется, знал историю моей семьи и понимал, какие разные пути судьба уготовила мне и ему.
Аденауэр умел точно оценить характер человека и подчас высказывал свои наблюдения в язвительной