Журнал «Рассказы». Жуткие образы ночных видений. Олег Савощик
Читать онлайн книгу.
шумела музыка, кто-то провернул ключ в замке.
От сердца побежала первая волна страха: ее все-таки заперли по ошибке. А потом вторая: никакая это не ошибка.
29 января
Лишившись будильника на телефоне, Соня проснулась поздно: открыла глаза, когда на часах было без десяти двенадцать. Серый уличный свет почти не проникал в узкую комнату. Она перевела осовелый взгляд на дальний конец кровати. За ее пятками лежал темный комок покрывала. В глазах поплыло. Сердце забилось так быстро, будто она только что сдала на оценку километр. Комок зашевелился, приподнялся над простыней. Где лежало покрывало, теперь сидела старуха. Бывшая квартирантка. Покойница.
– А-а! – закричала Соня, рывком подтянула к себе ноги, заползла на подушку. Не бывает при ангине галлюцинаций. Не бывает!
Старуха сидела отвернувшись. Статная, волосы с проплешиной, в темно-сером балахоне. На бледных руках вздулись вены. Не голубые – молочно-белые. Такие Соня видела только у нее, у дяди Антона и – с недавнего времени – у мамы. Видела часто, и это даже стало казаться ей обычным. Чего не скажешь о призраке в комнате. Валентина Валерьевна (так звали старушку) была нежеланной гостьей. Она олицетворяла худший период Сониной жизни. Один день под знаком смерти, неделю болезней, полгода перемен.
Соня моргнула, и картинка увиденного дернулась. Покачнулась вместе с ресницами. Когда глаза снова открылись, старуха успела сдвинуться. Едва заметно. Сидела теперь ближе. Лицо все еще отвернуто к двери.
Соню пугал ее облик, но могло быть и страшнее. Галлюцинация выглядела лучше, чем настоящая Валентина Валерьевна в свой последний вечер. Тогда мама и Антон закрылись с больной в этой комнате. Скрытничали. Соня впервые в жизни вышла из себя. Так дергала дверь, что снесла стул, которым забаррикадировались взрослые. При виде нее морщинистое лицо старухи исказилось страхом, печалью и чем-то трогательным, похожим на любовь. Она всхлипнула и сложила руки на груди, совсем как мама. Соню сразу же выгнали из комнаты, но гнетущее ощущение близкой кончины отпечаталось в сердце, и она много недель наблюдала за мамой: не начнет ли и она поддаваться старости? Схожесть жестов между ней и квартиранткой в глазах Сони сделала маму смертной.
Пока она не моргала, фигура не двигалась. С широко раскрытыми слезящимися глазами Соня потихоньку слезла с кровати. Ступала на носочках – ловкая, бесшумная девочка-ниндзя. Голова старухи стала медленно отворачиваться. Она прятала лицо.
Соня прокралась мимо комода, следя за скручиванием шеи, за биением крови в белых вздутых венах. На запястье покойницы проступал тонкий шрам – полукруглый след от зубов. Такой же, как у мамы, Антона и других «кочевников». Был ли такой у Валентины Валерьевны при жизни, Соня не знала – квартирантка ходила в одежде с рукавом.
Когда Соня пробралась к выходу и села на пол, мужество кончилось. Она взвизгнула, забарабанила в дверь и стала звать на помощь:
– Мама! Тут мертвая! Мертвая! Пусти! – В ней теплилась надежда, что теперь-то, когда действительно нужно, ее освободят, сжалятся. Не