Объяснение социального поведения. Еще раз об основах социальных наук. Юн Эльстер
Читать онлайн книгу.
привилегированный доступ благодаря своему мученичеству. Можно задаться вопросом: такая же это вера, как и наша вера в то, что солнце завтра снова взойдет, то есть используется ли она с равной уверенностью как предпосылка к действию? Это не вопрос уверенности и вероятности, а вопрос веры и ее отсутствия. Я могу обладать твердой уверенностью (и даже буду готов на этом основании держать пари) в вероятности, основанной на многочисленных событиях в прошлом. Но вера в загробную жизнь, разделяемая многими людьми, вероятно, совсем иного рода. Скорее это некая призрачная квазивера, разделяемая в силу ее потребительской ценности, а не как предпосылка к действию. Если бы все, кто декларирует веру в загробную жизнь, придерживались ее в полной мере, как достоверной возможности, то нам встречалось бы больше мучеников, чем мы наблюдаем сегодня. Хотя некоторые верующие относятся именно к такому типу и террористы-самоубийцы могут преимущественно рекрутироваться из их числа, я подозреваю, что для многих религия служит не побуждением к действию, а утешением, когда решение уже принято[57].
Подобным образом люди склонны испытывать квазиэмоции, отличающиеся от настоящих тем, что не выражаются ни в каких действиях. Некоторые негодующие по поводу нищеты в странах третьего мира и никогда не берущиеся за бумажник, могут наслаждаться своим негодованием как потребительским товаром, потому что это позволяет им хорошо о себе думать. Точно так же очевидное наслаждение, с которым некоторые скорбели о смерти принцессы Дианы, не имело ничего общего с чувством настоящей скорби. Думаю, что подходящим определением этому была бы сентиментальность (немецкое Schwärmerei еще ближе подходит к сути). Оскар Уайльд определял сентиментального человека как «желающего наслаждаться роскошью испытывать эмоции, ничем за это не заплатив». Принимает такая расплата форму пожертвования в Оксфордский комитет помощи голодающим или форму страдания – их отсутствие позволит сделать вывод о том, что мы имеем дело с ненастоящей эмоцией[58].
Сюда же относится проблема силы самовнушения. Как только мы узнаём, что Х – это предположительно Y, мы начинаем утверждать и верить, что это действительно Y. Величайшие эксперты по Вермееру поверили очевидным (как сейчас представляется) подделкам ван Меегерена. Пруст упоминает «способность, дающую возможность раскрыть содержание симфонического фрагмента после ознакомления с программкой и обнаружить внешнее сходство в ребенке, когда вы знаете, из какой он семьи». Один любитель джаза из Европы полностью изменил свое мнение о Джеке Тигардене, когда узнал, что тот не был черным. Если мы расположены к какому-то автору, мы можем приписывать глубокий смысл тому, что непредвзятому наблюдателю может показаться не более чем банальностью. Мы проецируем на мир наши ожидания, а потом заявляем, что мир подтверждает и оправдывает наши чаяния.
Смысл этих замечаний в том, что нам не следует рассматривать убеждения, желания, предпочтения, эмоции
Идея религии как опиума для народа также характеризует ее скорее как потребительский товар, нежели как предпосылку к действию. В то же время она может быть предпосылкой и для бездействия.
Сходное явление имеет место, когда люди иногда смотрят на себя со стороны. Пословица гласит: «Добродетель себя не знает». Точно так же невозможно заявлять о собственной наивности, поскольку понятие предполагает неосознанность. Ниро Вульф в одном из романов Рекса Стаута сказал: «Заявлять о достоинстве – значит подделывать его».