Корн не видел отчетливых снов. Он лишь слышал какие-то отдаленные слова, не то из его фантазий, не то из реальной жизни. Тело не слушалось, оно было приковано к постели в одной позе, которую сменить не было возможности.

      «Я должен уйти. Я им нужен!» .

      Порою было такое ощущение, будто его душа вовсе не находится в теле, а лишь нависает над ним тенью и не может вернуться. Он начал видеть своего брата, его лицо с сияющими фиолетовым светом глазами, всех тех, кто пришел вместе с ним, форму, в которой они все были. Темные плащи с вышивкой горящих деревьев, словно флаги, теперь развевались перед его глазами.

      Корн смог двинуть пальцами, а потом рукой. Его тревожил этот сон, и он хотел пробудиться как можно скорее. Но вдруг, словно по чьему-то взмаху руки, пришло успокоение. Телом он ощутил нежную ткань своей постели и его тут же одолела приятная слабость и мягкое тепло. На сердце стало легко, дыхание выровнялось.

      Корн резко пробудился. Все так же плясало пламя в камине, и огненные человечки танцевали вокруг дров в веселом хороводе, крепко держась за руки и напевая веселые трескучие песенки. Корн сел, поставив ноги на ковер. Он немного наклонил голову, чтобы размять шею. Волосы упали ему на глаза и он невольно по привычке громко сдул надоедливую прядку.

      – С пробуждением, – послышалось из-за угла.

      Там, в полумраке сидела уже знакомая фигура. Шляпа лежала рядом с ней на полу. Она беззаботно протирала кинжал темной от крови тряпкой и все так же пускала ароматный коричный дым из трубки.

      – Чего ты забеспокоился? Это не твоя кровь, – угрюмо сказала она и продолжила свое занятие. – Ты спрашивал о своем ноже. Он среди твоих вещей.

      – Как долго я спал? Мне нужно уходить! – прохрипел Корн, пробуя встать на ноги. Волосы свесились вниз, касаясь щиколоток.

      – Больше трех дней. Попытка кому-то помочь в твоем состоянии закончится твоей бессмысленной смертью. Хоть понимаешь, о чем говоришь, глупец? Из твоих бредней сразу было понятно, что ты имел честь