Выйдя на крыльцо больницы, оперативники закурили, чисто механически посматривая по сторонам. Наконец, в очередной раз стряхнув пепел, Корнилов вздохнул:

      – Да, ушел он чисто. Никто ничего не видел, не слышал. Ты под окном все внимательно осмотрел? – повернулся он к напарнику. – Точно никаких следов?

      – Никаких, Сергей Викторович. Чисто все. Я опросил всех, кто гулял около больницы. Никто, ничего. Ребенка не видели.

      Тут их отвлекла маленькая пухленькая симпатичная девочка в синеньком платьице, стриженная под мальчика, с огромным белым бантом. Она подошла и, вытирая рукой полные слез глаза, с надеждой спросила:

      – Дяденьки, вы мою маму не видели? Потерялась я. Капитан, присев, ласково сказал:

      – Маму мы не видели. Давай поищем ее, – затем, взяв девочку за руку, повернулся к напарнику: – Сходи в регистратуру, скажи, что тут ребенок потерялся. Пусть заберут, с ними посидит. Нам некогда.

      Когда лейтенант скрылся за дверями больницы, Корнилов стал спрашивать у девочки, как ее зовут.

      – Я не помню-ю-ю, – плаксиво заныла та.

      – Ты помнишь, как тебя мама звала? Девочка, вытирая нос, кивнула.

      – Давай, я буду говорить имена, и ты вспомнишь свое?

      Девочка усиленно закивала.

      – Маша? Даша? Катя? Оля?.. – перечислив не сколько имен, капитан сдался.

      Девочка стояла рядом, ковыряла в носу и ждала, глядя на оперативника.

      – Давай, я буду говорить буквы, и ты скажешь, на какую начинается твое имя, согласна?

      В это время вышел напарник в сопровождении пожилой женщины в халате.

      – Вот, Сергей Викторович, санитарка посидит с девочкой, пока не найдут ее мать.

      Женщина ласково сказала:

      – Пойдем со мной, чай с конфетами попьем и маму твою найдем. Меня баба Валя зовут.

      Девочка оживилась:

      – Конфетки, хочу конфетки!

      Санитарка, взяв ее за руку, повела в больницу.

      – Убивал бы таких матерей, – сказал капитан, глядя вслед ушедшим. И, повернувшись к лейтенанту, добавил: – У меня самого такая же дочка.

      Лейтенант промолчал, у него детей не было.

      – Эх! – махнул капитан рукой. – Ладно, нужно опросить всех еще раз. Начни с того дома, его окна выходят как раз на больницу. А я еще раз пройдусь по гуляющим больным. Все, расходимся.

      Очнулся я как-то сразу. Даже не очнулся, просто проснулся. В теле чувствовалась непривычная легкость. Одновременно почему-то болели все мышцы. Зевнув и со скулежом потянувшись, с закрытыми глазами вскинул странно легко взлетевшие руки вверх. Чтобы ухватиться за прикрученные скобы и, несколько десятков раз подтянувшись, закинуть себя в инвалидное кресло, стоящее