Ангел Маруся. Марина Румянцева
Читать онлайн книгу.
удалась. Н-ские были людьми с пёстрым прошлым и не менее пёстрым настоящим, любящими предложить время от времени окружающим разные странные вещи. Типа посещения психиатрической лечебницы под руководством знакомого доктора или, что ещё заманчивее, гей-вечеринки в местном аквапарке. Гадость какая. Я, конечно, тоже любила иной раз эксперименты, но не настолько. Была какая-то грань, за которую не давала переходить здоровая рвотная реакция организма. Н-ские, когда придет их черёд, попляшут на угольках. За насильственное лишение незнания.
Дашка наклонилась за книжкой и помрачнела, вспомнив, видно, загородную поездку. Не надо, оказывается, пробовать всё, это ошибочное субъективное мнение, впрочем, почему-то радостно подхваченное массами. Надо пробовать только хорошее. Его много, до плохого, при правильной постановке задачи, и очередь не дойдет.
До завтра, Дашка, встретимся в 11.00, у моей могилки.
12.
Я лечу-лечу, я теперь умею летать. Я теперь – душа. Моё ещё красивое и молодое тело, надменно-холодное, уже никому не принадлежащее, немного обезображенное, правда, свежими рубцами швов, спит крепчайшим из всех земных снов в холодильнике с запахом фиалок. Мне немного жаль его, как любимое платье, потерянное или вышедшее из моды, но я знаю – у меня будет ещё много разных одежд и много времени, чтобы все их примерить.
За окном падают листья, выбирая момент для того, чтобы неожиданно оторваться от ветки и быстро-быстро спланировать на землю, к уже облетевшим собратьям, как будто стесняясь этого процесса. Мы тоже стесняемся умирать. Это как выход на сцену – все только на тебя и смотрят, только о тебе и говорят. А ты не в самом лучшем виде. Но не краснеешь от стыда, а бледнеешь.
Осень – не самое лучшее время уходить. Другое дело – зима. В зиме изначально есть что-то театральное. Белая земля, чёрное небо, жёлтые фонари. Холодно и абсурдно. И каждый временно ушел в теплые одежды. Со стороны очень похоже на репетицию. Да–да, ту самую.
У меня дома помыли пол, отправили в тёмное нутро пылесоса всю пыль, до которой достали, занавесили зеркала. Не посмотришься. Пахнет едой, приготовленной с желанием и умением. Вот с этим у меня всегда были проблемы. Не получалось сделать из еды культа. Не хватало времени. И любви. Не получалось у меня жить тщательно. Всё как-то взахлеб. Враздрызг. Как мне сказать им теперь? Что люблю…
Люблю дочь, потихоньку слушающую новый диск с заводными песенками, мужа Остапа, мучительно подбирающего галстук к завтрашнему печальному событию, свекровь, за всех хлопочущую на кухне и старающуюся хотя бы приблизительно прикинуть необходимое количество порций. Порций понадобится много, мама. Придут все.
Все и пришли. Даже те, кто был далеко или со мной в ссоре. Пришли одноклассники, я всех узнала – из пузатых дядей и шикарных тётей, как из скворечников, выглядывали дети. Пришли подруги, знакомые, знакомые знакомых, родственники различной степени и соседи. Слава Богу, не было моих родителей – они ушли раньше. Они ждут меня там. Это хорошо, когда уходишь